07.02.2019 15:28
    Поделиться

    Чем интересна книга одного из самых знаменитых фотографов XIX века

    Книга Надара "Когда я был фотографом" предлагает путешествие в историю фотографии в сопровождении одного из главных ее героев.

    На обложке книги - фотография солидного усатого господина в шляпе цилиндре, с живописно перекинутым через плечо клетчатым пледом, и огромным биноклем в руках. Он сидит в слегка накренившейся плетеной корзине воздушного шара на фоне облаков и натянутых строп, глядя вниз, на удаляющуюся поверхность земли.

    Этот господин - Гаспар Феликс Турнашон (1820-1910), он же Надар, едва ли не самый знаменитый французский фотограф XIX века после Ньепса и Дагера. А фотография - автопортрет воздухоплавателя 1863 года. Только не спрашивайте, как он умудрился сделать селфи в покачивающейся гондоле воздушного шара с имеющейся в его распоряжении тяжелой камерой того времени. Как бы то ни было, но на этом снимке Надар запечатлел себя сразу в двух ипостасях - фотографа и воздухоплавателя, плюс - отца аэрофотосъемки, сделавшего первые фотографии земли с высоты воздушного шара.

    Надар настолько был очарован идеей полетов, что возглавил "Общество поддержки воздушных передвижений на машинах тяжелее воздуха". До первых управляемых полетов этих машин, которые назовут аэропланами и самолетами, оставалось еще лет сорок… Секретарем общества был Жюль Верн, который вывел своего друга в романах "С Земли на Луну" и "Вокруг Луны" в образе журналиста Мишеля Ардана.

    И, разумеется, не случайно. Надар, этот "жюльверновский" герой во всех смыслах слова - изобретатель, путешественник, авантюрист и расчетливый делец - освоил за жизнь несколько профессий. Он был не только журналистом, карикатуристом (никогда в жизни не учившимся рисованию) и фотографом, но и автором одиннадцати книг. Самая известная из них - написанная на склоне лет, озаглавленная "Когда я был фотографом", опубликована в 1900-м. Несмотря на некоторую меланхоличность названия, она весьма оптимистична. Его мемуары, без осмысления которых не обошелся ни один из самых известных теоретиков фотографии, от Вальтера Беньямина до Розалинды Краусс, написаны так, как могли бы быть написаны воспоминания героя фантастических романов Жюль Верна. Едва ли не каждая главка из двенадцати повествует о том, что казалось невозможным, но с чем - вуаля! - человечество в лице нашего героя смогло справиться.

    Едва ли не каждый сюжет истории фотографии выстраивается как невероятное приключение. Первая фотосъемка с воздуха, которая долго не удавалась, вышла, когда никто и не надеялся на успех, под мелким ледяным дождем на воздушном шаре, который съежился от холода. Чтобы подняться в такую погоду, Надару пришлось выгрузить из корзины не только камни, свою лабораторию, тент, но и в конце концов отцепить саму корзину, прикрепив себя к обручу, а попутно сбросив пальто, жилет, сапоги… В таком виде, босым, в рубашке, с камерой и пластинкой в руках, он наконец поднялся на высоту 80 метров и сделал первый удачный снимок с воздуха. Неудивительно, что блистательный Оноре Домье нарисовал карикатуру на своего друга на воздушном шаре с фотокамерой и назвал ее "Надар возносит фотографию на уровень искусства". Публикацию этой карикатуры в парижской газете Надар позже использует для доказательства своего приоритета в аэрофотосъемке. Через год он уже делал снимки с воздуха аллей Булонского леса, Монмарта и Триумфальной арки…

    Для того, чтобы доказать возможность съемки при искусственном освещении, он отправляется с камерой в катакомбы и канализацию Парижа. Отработав на портретах съемку при искусственном освещении, он с энтузиазмом восклицает: "Подземный мир открывал безграничное поле деятельности, не менее интересное, чем земная поверхность. Нам предстояло постичь тайны самых глубоких, самых сокровенных пещер и показать им другим…". И начал он с обследования парижской канализации и катакомб, где были оборудованы оссуарии - места перезахоронения останков после застройки кладбищенских территорий.

    Впрочем, для Надара фотография была не только способом исследования мира. Как человек практического склада ума, он искал ей применение в самых неожиданных местах и ситуациях. Фактически он доказывал, что для применения фотографии нет пределов. Во время осады Парижа прусской армией он носился с идеей применения аэрофотосъемки для военной разведки. Но пока военные раздумывали, он помог найти применение… микрофотосъемке для почты. Микрографические снимки писем, сделанные с уменьшением, прикреплялись к лапкам голубей, и те летели в Париж и из Парижа. Этот микст голубиной почты с новыми технологиями сегодня выглядит прадедушкой электронной почты. Глава "Фотография в осажденном городе", как "1830 год и вокруг него" - среди любопытнейших.

    Кроме юмора, наблюдательности, живого ума и словоохотливости, воспоминания Надара отличает пристальное внимание к человеку. Рассказ о судьбах фотографов, поведение клиентов, невероятные встречи в ателье, рассказ о знаменитостях и безвестных мошенниках превращают истории Надара, нет, не в байки, а в новеллы индустриального века.

    Первое издание этой книги Надара на русском языке (спасибо за яркий, живой перевод Марине Михайловой) включает обширный раздел фотографий, сделанных Надаром. Джоакино Россини и Виктор Гюго, Сара Бернар и Жан-Франсуа Милле, Теофиль Готье и Гюстав Доре, Ференц Лист и Жорж Санд - все они побывали в ателье Надара. Их портреты не просто "дополнение", а второй пласт повествования книги. А вот дополнена книга разделом "Персоналии" и подробными примечаниями и комментариями.

    Надар "Когда я был фотографом". Пер. Марина Михайлова. - СПб, Издательство "Клаудберри", 2019

    Поделиться