Ушел из жизни модельер Карл Лагерфельд
Сегодня не стало великого немецкого модельера Карла Лагерфельда - Карла Великого и "кайзера Высокой моды", как его называли представители модной индустрии. В мире моды он был одним из последних титанов, способных влиять не только на тенденции и финансовые показатели брендов, но на умы и предпочтения целых поколений.
Прежде, чем стать в 1983 году арт-директором одного из самых известных fashion-домов, Chanel, он прошел длинный путь, начавшийся с премии на конкурсе Международного синдиката шерсти - в жюри, к слову, сидели Пьер Бальман и Кристиан Диор. Еще одним итогом конкурса, пожалуй, более значительным, стало приглашение поступить на должность ассистента к самому Бальману. После трехлетней стажировки его карьера стремительно пошла вверх: сначала позиция арт-директора французского дома Jean Patou, а в 1963-м - одновременное сотрудничество сразу с четырьмя модными домами: Fendi, Charles Laurdan, Krizia и Chloe. Именно тогда за ним закрепилась слава трудоголика: на подобные подвиги в модной индустрии ни до, ни после него никто не решался. Тем более, что речь шла о брендах, транслирующих едва ли не полярные стили, и Лагерфельд умудрялся давать сеанс одновременной игры, выпуская совершенно разные по характеру и, при этом, одинаково успешные с точки зрения продаж коллекции. Как он напишет позже в своей книге, "Мода - это игра, в которую нужно играть всерьез".
В Chanel его пригласили, когда дом переживал непростые времена. Говоря точнее - тихо угасал. Чем бы это закончилось, еще неизвестно - история моды знала немало случаев бесследного исчезновения легендарных некогда брендов. Лагерфельда роль реаниматора нисколько не испугала. Более того, энергично взявшись за дело, он практически параллельно запустил собственные линии: KL и KL by Karl Lagerfeld.
Что было дальше, всем уже известно: взяв за основу узнаваемые детали Chanel - металлические пуговицы, канты, фирменный логотип из двух букв С и цепочки, он на протяжении трех десятилетий жонглировал ими с ловкостью и легкостью циркового артиста, сочетая с самыми неожиданными предметами и аксессуарами. В разные годы эти элементы появлялись на костюмах из денима, кроссовках, кожаных шортах и мини-юбках, которые, к слову, в 1960-х годах сама Шанель разносила в пух и прах и уж точно никогда бы не включила в свои коллекции. С одной стороны, Лагерфельд говорил, что старался "транспортировать" в современную жизнь то, что когда-то создавала Шанель. С другой, признавал, что "Коко возненавидела бы то, что я делаю. Но у компании есть лицо, и то, как именно обновлять его - моя забота".
В "нулевых", когда ему было за семьдесят, он работал с тем же энтузиазмом, с каким тридцать с лишним лет назад одновременно тянул 4 модных бренда: выпускал больше 10 коллекций и отрисовывал больше 2000 эскизов в год. Впрочем, его собственный мир никогда не замыкался только на эскизах, примерках и показах.
Еще в 1970-х он создал костюмы для постановки Ла Скала - и его сотрудничество с театрами длилось вплоть до прошлого года. Параллельно он пробовал себя как книжный иллюстратор, дизайнер интерьеров дорогих отелей и художник по костюмам кино: самые известные кинопроекты с его участием - фильмы "Высокие каблуки" Педро Альмодовара и "Каллас навсегда" Франко Дзеффирелли.
Большой книгочей, книжный коллекционер и обладатель личной библиотеки в 300 000 томов, в 1999-м году Лагерфельд открыл в Париже собственный магазин 7L с редкими книгами об искусстве, моде и дизайне, а уже на следующий год - одноименный издательский дом. Среди других увлечений Великого Карла были фотография и парфюмерия. Фотографию он открыл для себя в 1980-х, и с тех пор неоднократно сам "режиссировал" рекламные кампании подопечных ему брендов. А главной темой одного из его известных ароматов, Paper Passion, стал запах только что сошедшей с типографской ленты книги.
За нечеловеческую работоспособность и очень человеческий интерес к самым разным сторонам жизни, друзья часто сравнивали его с Юлием Цезарем. Модные издания - с "универсальным человеком Возрождения". Но как всем своим видом демонстрировал сам Лагерфельд, скрывавшийся в последние годы за черными очками и белым веером, его публичная жизнь выполняла роль яркой обложки. А что за ней скрывалось, было известно только ему одному: "Я живу в собственных декорациях, на сцене с опущенным занавесом и без единого зрителя в зале".