Роман Виктюк вновь поставил "Мелкого беса"

"Мелкий бес" - премьера в театре Романа Виктюка, созданная мэтром по роману Федора Сологуба, который предсказал крушение прежнего мира. Предощущение катастрофы пронизывает повествование, чьи герои справедливо именуют свою жизнь "поганой". История гимназического учителя Ардальона Передонова, одолеваемого, как чесоткой, низкими страстями, тайными пороками, тщеславной мечтой и тотальной подозрительностью, давно интересовала Романа Виктюка. Он сам инсценировал ее и ставил уже дважды в прошлом веке - в Таллине и в Москве.

В своем театре Виктюк создал энергичное и яркое высказывание о низости, рвущейся к власти. Темное содержание контрастирует с внешней красочностью: Владимир Боер соорудил из широченных рваных лент подобие храма - колонны небесной лазури стекают на пол из-под портика в виде облаков. В них, как в паутине, путается Передонов, из-за них выскальзывают и за ними прячутся прочие действующие лица. Елена Предводителева одела их в стилизованные костюмы малевичевых крестьян, скрыв им лица знаменитыми двухцветными овалами.

Подробности сюжета сведены к минимуму, персонажи сделаны эпизодическими, все внимание сосредоточено на фигуре главного героя. Режиссер два часа держит лупу над его душой, показывая, как растут и мутируют в ней низкие страстишки, поедая своего носителя. Передонов сожительствует с троюродной сестрой Варварой, она вымогает у него женитьбу, обещая покровительство неведомой княгини и должность инспектора. Передонов ненавидит весь мир: мальчиков в гимназии, глупого сослуживца Володина, которого в конце концов убьет, окружающих, в которых поголовно подозревает соглядаев, завистников и преступников. Они и не заслуживают иного отношения, мир и Передонов отражаются друг в друге - безликая масса лает, ползет стаей, подглядывает из щелей и набрасывается на каждого.

Женщины - ведьмы. Что старшие - похотливые интриганки в колоритном исполнении Екатерины Карпушиной и Людмилы Погореловой, что младшие - барышни Рутиловы, которых не отличить в их бесовских плясках в белых рубахах, разве что у Людмилы (Анна Подсвирова) больше текста, выпеваемого на высшей точке крика. Юный Саша Пыльников, в романе - соединение чистоты и соблазна, здесь, скорее, призрак, всем чужой, не совместимый с миром. Игорь Неведров выбелен весь, как статуя, скользит с бесстрастным лицом, а когда пойман и хищнически раздет - беззащитен, словно ободран: жуткий образ поругания.

Гаденький интерес к юным гимназистам и чужим женщинам, садистические наклонности, маниакальная боязнь покушения на его никчемную жизнь - казалось бы, про такого героя все сразу ясно. Но Виктюк выбирает исполнителем премьера своего театра Дмитрия Бозина, чья психофизика, на первый взгляд, противоположна персонажу. Артист редких пластических и голосовых возможностей, очевидно героической типажности, здесь он берется за исследование придонного ила человеческой души. Трупного цвета грим, облитый волосами череп, движения насекомого. До Передонова является некто маленький, с внимательным и властным взглядом, всклокоченный, красно-черный, как чертенок - он так и будет неразлучен с Передоновым. Кто из них кого порождает, сказать невозможно. Недотыкомку Виктюк делает не внешним персонажем, не галлюцинацией, а душевным вирусом, поразившим Ардальона. Дебютант Михаил Урянский не потерялся рядом с сильным партнером, создал выразительный символический образ зла, живущего в душе человека и его себе подчиняющего.

Передонов сам себя способен и взвинтить, и запугать до трясучки. Кривящийся рот, скрюченные пальцы, все время не крестится, а чурается, будто нитки с неба дергает. То безумно таращит глаза, то уходит в себя, скручивается внутрь в бредовом бормотанье. Но вместе с приговором своему персонажу актер в какой-то момент сочувствует ему - отчаянный вопль "Ваше превосходительство, защитите!" становится бредовой мольбой, роднит Передонова с Поприщиным, с любым безумцем, раздавленным жизнью. На наших глазах гибнет человеческое существо, сколь бы гадко оно ни было - и эта тема, прозвучавшая когда-то у Гиппиус в ее "Слезинке Передонова”, важна в спектакле.

Передонов с Варварой ненавидят друг друга и не могут отлипнуть - ругаются тягучими голосами, при этом словно растекаясь друг по другу. Убийство Передонов подробно переживает в воображении, прежде чем совершить его, и нож - это главный инструмент и больного эротизма его, и власти, и собственной гибели. Став убийцей, он обречен самим ходом даже не истории, а природы - огромный софит в наступающей тьме, как светило, опускается на поверженного, беспощадно заливая мертвенным светом его пустые расширенные глаза и гаснущее сознание… Ничтожество расчеловечивается абсолютно - об этом кричит режиссер в спектакле-предупреждении.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"