Календарь поэзии: О человеке, написавшем сценарий самого поэтичного фильма
- Камень лежит у жасмина.
- Под этим камнем клад.
- Отец стоит на дорожке.
- Белый-белый день...
Арсений Тарковский
1995 год. Переулок в центре Москвы. Старый особняк, где много лет размещалась редакция журнала "Советский Союз". Это было роскошное издание. Лучшие фоторепортеры и журналисты мечтали в нем напечататься.
Теперь тут царили запустение и тишина. Пыльные стопки бумаг лежали по углам. От всей огромной редакции остались два-три сотрудника, да сам редактор - Александр Николаевич Мишарин. Сценарист и драматург, автор еще недавно популярных пьес, он пытался спасти журнал, выпуская его под новым названием.
Мишарин, говорили, даже в молодости напоминал своими манерами и важной фигурой дореволюционного барина. В нем было что-то старосветское, и, застань он 1917-й или 1937-й, - его бы поставили к стенке только за выражение лица.
Но и в хамские 1990-е Мишарин был не ко двору. Раздражал многих своих коллег состраданием к гибнущей родной стране. Влиятельные приятели от него отвернулись после того, как он написал в своем журнале: "Люди, которым и в лакейской быть не пристало, вершат судьбы России".
Журнал выходил раз в три месяца небольшим тиражом, его голос тонул в общем гвалте. Но Александр Николаевич считал своим долгом "делать что должно, а там будь что будет".
Мишарин сидел на втором этаже опустевшего здания в выстуженном кабинете и правил рукописи. Я приносил ему свои заметки.
Пока Александр Николаевич читал, я любовался на старые книжные шкафы, на массивный стол, на допотопные часы с маятником и самого Мишарина, напоминавшего мне Мамина-Сибиряка.
Однажды я решился спросить Александра Николаевича о Тарковском. Ведь Мишарин был для меня прежде всего человеком из "Зеркала". Из титров к этому фильму:
"...сценарий
Александра Мишарина,
Андрея Тарковского..."
Мне было лет двенадцать, когда я впервые увидел этот фильм. Мы с мамой сидели на предпоследнем ряду в маленьком зале ДК; я - у самого окна, у черной шторы, прикрывавшей окно. Из-под шторы сквозила зима. Места не всем хватило, и люди стояли вдоль стен, затаив дыхание.
Я был заворожен и фильмом, и загадочными стихами, которые звучали в нем. После сеанса онемел от потрясения - как тот мальчик, что появляется в самом начале фильма и силится произнести Слово.
...Александр Николаевич рассказал, как в феврале 1968 года Андрей Тарковский увез его в Репино, в дом творчества, чтобы там вместе работать над сценарием.
Весь февраль прошел в разговорах. Вспоминали свое военное детство. Думали о будущем.
Только в марте работа пошла. Утром и днем каждый писал в своей комнате. К вечеру сходились вместе, читали вслух, правили, спорили. "Андрей по отцу - осетин, - весело рассказывал мне Александр Николаевич, - а я - монгол!" - и тут же добавлял: "Более доброго человека, чем Андрей, я никогда не видел".
За две недели они написали весь сценарий, все 28 эпизодов. И дали друг другу слово: никто, кроме них, никогда не узнает, кто какой эпизод писал.
Конечно, потом киноведы определили, что писал Мишарин, а что Тарковский. Из ключевых историй, написанных Мишариным, в фильм вошла сцена в типографии. А еще - очень важный эпизод с птицей, которая садится на голову мальчику. Такой случай действительно был с Сашей Мишариным в детстве.
Сначала будущему фильму дали название "Белый, белый день" - по строчке из стихов Арсения Александровича Тарковского. Потом появились другие варианты: "Искупление", "Отчего ты стоишь вдали", "Безумный ручеек", "Исповедь"... К концу съемок фильм стал "Зеркалом".
Эпиграфом к сценарию Александр Мишарин и Андрей Тарковский выбрали последнюю строфу из пушкинского стихотворения "Что в имени тебе моем?":
- Но в день печали, в тишине,
- Произнеси его, тоскуя;
- Скажи: есть память обо мне,
- Есть в мире сердце, где живу я...
Шведские актеры, работавшие потом с Тарковским, вспоминали, как Андрей иногда в сердцах говорил им: "Вы никогда не поймете русских - вы не читали в детстве Пушкина!"
Тарковский долго добивался от Госкино разрешения на съемки "Зеркала". Чтобы не терять время, взялся за "Солярис" по роману Станислава Лема.
Мишарин вспоминал, что Андрей и сам тянул с "Зеркалом". "Он бежал от "Зеркала", - рассказывал Александр Николаевич, - жутко боялся снимать. Слишком личный получался фильм. Но мне удалось убедить Андрея. Главное: мы успели снять в фильме его маму Марию Ивановну Вишнякову..."
Задумывая будущее "Зеркало", Тарковский и Мишарин представляли, что картина будет пронизана диалогом с Марией Ивановной. Для этого друзья придумали целую анкету, где была почти сотня вопросов - от очень простых до очень трудных, философских*.
Мишарин вспоминал: "Через несколько месяцев после выхода "Зеркала" у меня раздается звонок в дверь. Входит Андрей: "Умерла мама... Кроме тебя, мне сейчас не к кому пойти..."
"А все-таки: почему же на съемках Марии Ивановне так и не задали приготовленные вопросы?" - спросил я Александра Николаевича.
- К концу съемок Андрей увидел, что в фильме есть художественная правда, а она не нуждается в документальном подтверждении...
В 2003 году в журнале "Октябрь" вышел роман Александра Мишарина "Белый, белый день..." с посвящением А.Т. - Андрею Тарковскому.
В апреле 2008 года Александр Николаевич Мишарин отошел ко Господу.
*Эта удивительная по душевному охвату анкета из сценария фильма "Зеркало" публикуется в апрельском номере журнала "Родина", и на ее вопросы может теперь ответить каждый.
80 лет назад
6 апреля 1939 года родился драматург, сценарист и редактор Александр Николаевич Мишарин.
Из публицистики Александра Мишарина
Вот так сидишь, пишешь тихо, потаенно - словно малютку боишься разбудить. Словно колыбельную за стеной слышишь. И веришь и не веришь в свой призыв к смирению. В мольбу свою - к своему же народу... Почему же мы в России так и не можем договориться друг с другом?! Не звери же все-таки... И с образованием! С культурой великой?.. По-прежнему матери учат своих младенцев добру. По-прежнему по весне пашут землю и разбрасывают на посев лучшее зерно... По-прежнему плачут светлыми слезами дети около умирающих родителей... По-прежнему цветет сирень и трепещут березы на ветру. И так же тянется душа к душе. И нынешней весной - тоже, неотвратимо, солнечно, ликуя...
Весна 1996 года