Алексей Мирошниченко поставил в Перми историко-биографическую "Шахерезаду"

В Перми легендарная "Шахерезада" оказалась впервые за более чем сто лет своей жизни. Произошло это во многом благодаря Дягилеву, который и через столетие остается смыслообразующей фигурой для своего родного города. Балет на музыку симфонической сюиты Римского-Корсакова впервые возник в его "Русских сезонах", когда хореограф Михаил Фокин и художник Лев Бакст решили приспособить для сцены сказки "Тысяча и одной ночи".

Хореограф Алексей Мирошниченко, искавший идею для сотрудничества с Дианой Вишневой, не стал использовать старую версию, известную "в пересказе" Андриса Лиепы, - ее балерина танцевала когда-то в Мариинском театре. Истории сиюминутного наслаждения, заканчивающейся резней в гареме, он предпочел быль семейной любви и верности.

Фарах Пехлеви - последняя жена последнего иранского шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, последовавшая за ним в изгнание после Исламской революции. Давно увлеченный судьбой этой женщины, Мирошниченко получил ее личное разрешение на создание балета и написал либретто, которое можно публиковать как самостоятельное литературное произведение.

Несколько десятилетий спрессовано до предопределенных Римским-Корсаковым 50 минут. Начинаясь в современном музейном зале, действие возвращается на несколько десятилетий назад и в режиме киномонтажа переносится из Ирана во Францию и обратно.

Стремительно сменяются сцены. Персеполь, 1971 год, празднование 2500-летия персидской монархии - мимо вознесенной над сценой монархическо-дипломатической элиты текут воины Дария; Париж, 1959-й, лекция в архитектурной школе, - стайка девчонок с "бабеттами" в платьях-колоколах и парней в клетчатых рубашках обменивается конспектами и кокетничает, пока не появляется шах, сразу выделяющий Фарах; Тегеран, роскошная свадьба и коронация Фарах; 1979 год, революция…

Короны, мундиры, вечерние платья - в "Шахерезаде" хореограф и его постоянный соавтор, художник по костюмам Татьяна Ногинова стремятся к предельной исторической точности. Эполеты подпрыгивают в классических со де басках и кабриолях, короны и многометровая фата отменяют любые полеты - и тела, и души, в балете привязанной к нему невидимыми цепями.

Центральная часть "Шахерезады" - длинное адажио, которым завершается в спектакле свадебная церемония. Это позволяет шаху (и хореографу) снять с Фарах туфли на каблуках и вынуть ее, как из доспехов, из венчального наряда, оставляя в легкой белоснежной рубашке-тунике. Приглашенные на главные партии Диана Вишнева и Марсело Гомес - один из самых гармоничных дуэтов на балетной сцене. Танцовщики, давно уже переросшие амбиции виртуозов, позволяют хореографу не ставить с ними очередные рекорды, а показать красоту танца, в котором любой изгиб линий одного словно удваивается другим, крещендо музыки отзывается нарастанием эмоций, диапазона движений и чувства гармонии мира.

Идиллия взрывается революцией: беззаботный, ликующий, заполняющий всю сцену народ (его танцы трогательно напоминают родной для Мирошниченко классический "Корсар" Мариинского театра) почти незаметно перестраивается в упругие кольца людей в кровавом свете (художник по свету - Алексей Хорошев), угрожающе сжимающиеся вокруг Мохаммеда Реза и Фарах. Причины революции, ее последствия - вне сферы балетной выразительности: она сильна там, где речь идет о чувствах, а не о фактах.

Главными героями спектакля можно назвать и когорту "бессмертных" - ансамбль 12 танцовщиков. Они словно материализуются из музейных мозаик (художник-сценограф Альона Пикалова использовала исторические артефакты). Музейные витрины быстро перестраиваются в элементы шахского дворца и создают исторический контекст. Хореография их танцев выглядит суровой, рубленой. Благодаря исторической многослойности "Шахерезада" не превращается в хронику, биографию, оставаясь балетом прежде всего.