На сцене "Новой Оперы" представили "Поругание Лукреции" Бриттена
Для театра сюжет о жертвоприношении Лукреции долгое время оставался табуированным, хотя мир знал шедевры Овидия, Данте, Шекспира, Рембрандта, Тициана. Но история жестокого наказания любящей женщины за преданность до середины ХХ века, момента рождения оперы Бриттена, не была темой для серьезного разговора в музыкальном искусстве, несмотря на то, что Гендель создал ораторию, а Респиги писал оперу, которую, правда, не успел завершить. Однако и теперь опера английского классика (мировая премьера которой состоялась летом 1946 года в Глайндборне) - редко исполняемая вещь.
Историю, изложенную в опере (либретто Рональда Дункана основано на одноименной драме Андре Обе и поэме Уильяма Шекспира "Лукреция"), можно представить схематично: во времена властвования этрусков в 510 году до н.э. римские воины оставили боевые позиции с единственной целью - удостовериться в верности своих жен. Переправившись через Тибр, они поняли, что все женщины Древнего Рима, кроме Лукреции, преданно ждущей возвращения своего Коллатина, стали блудницами; и тут сын тирана-этруска Тарквиний решает овладеть добродетельной матроной. Но Бриттен не был бы гением, если бы увлечен был лишь темой взаимоотношения полов.
Главный вопрос тут, конечно, о войне - апофеозе насилия не только над телом, а над душой человеческой. Момент, когда все нравственные координаты жизни тонут в крови и горах трупов.
Бриттен свою камерную оперу (13 музыкантов в оркестре и 8 солистов) создает практически в форме пассионов с необарочными деталями, отсылающими к Генделю и Пёрселлу, где главные, по сути, герои - мужской и женский хоры - рассказчики и комментаторы всех событий, а порой альтер эго тех, кто идет к своей цели. Весь мужской хор - один тенор Георгий Фараджев, а женский - одна сопрано Екатерина Петрова. Хотя пение на английском языке - задача не из простых, оба певца работают вокально и эмоционально точно: внешне сдержанно, а внутренне страстно, чем мастерски концентрируют внимание аудитории на страшном развитии событий.
Точнее всего атмосферу происходящего передает сценография Этель Иошпа - затянутые туманным светом минималистичные, мрачного болотного цвета декорации строгой геометрической формы с неясным трепетанием то ли водной глади, то ли облаков на небе. Этакая аллегория мужской жесткости и женской нежности. Но неожиданно психологическое кружево спектакля разрывает прыжок обнаженной Лукреции (в напряженном, но не харизматичном, без должной яркости голоса, исполнении Гаяне Бабаджанян) в объятия своего насильника, играющего голым торсом, как мистер Вселенная, Тарквиния (в образе крайне сосредоточенного на себе тирана Артем Гарнов).
Что это было: обезумевшая от горя Лукреция тронулась умом, и в наглом Тарквинии ей привиделся ее любимый Коллатин? Или она все же не смогла устоять перед телесным искушением? В любом случае эта сцена смотрится избыточно натуралистично, даже вульгарно, противореча музыке Бриттена. Хотя оркестр под дирижерской палочкой Яна-Латама Кёнига звучит с пиететом к каждой ноте и наполненностью, какой может позавидовать и большой симфонический оркестр.
Но патрицианка кончает с собой после того, как ее обесчестил царский отпрыск Тарквиний. Лукреция вновь поругана.