Сибирские купцы в первой половине XIX в., даже весьма успешные, не сильно отличались грамотностью: умение подписываться уже считалось достоинством. И немудрено: учеба в те времена, как правило, была исключительно делом домашним.
С благословения отца
В семье красноярского купца 3-й гильдии Ивана Петровича Ларионова (1794-1872) средств на обучение детей не жалели. Тем более, что отец сам всю жизнь тянулся к знаниям, почитал старину и любил поговорить о ней.
По воспоминаниям красноярского летописца И.Ф. Парфентьева, Иван Петрович - "неусыпный труженик" и "человек беспримерной честности", владел в Красноярске мыловарным "заведением", свечным и кирпичным заводиками, пасекой, вел розничную торговлю1. Своими трудами выстроил в городе один из первых каменных домов, самоучкой постигнув основы архитектуры. Несколько лет служил заседателем в городском суде, исполнял обязанности судьи, а также городского головы в 1838-1840 гг.2
Судя по сохранившейся переписке конца XVIII - начала XIX века, грамотность членов семьи Ларионовых, в том числе и женщин (большая редкость!), была очень высока. Годами в семье выписывались, читались и хранились "Московские новости". Трем своим детям - Марии (р. 1833), Ивану (р. 1840) и Петру (р. 1841) - купец дал хорошее домашнее образование, так как другого способа обучения на то время в Красноярске не было (единственное уездное училище появится позднее). Иван Петрович входил в более или менее состоятельную элиту города, хотя семья жила скромно. Это не помещало отцу нанять для детей учителей, а сверх общего образования, еще и учителя рисования.
Кто учитель?
Естественно, возник вопрос, кто был учителем, ведь профессионального художника в Красноярске на то время не было. Ответ нашелся довольно быстро, согласно двум сохранившимся надписям. На обороте портрета великой княжны Марии Михайловны Романовой стояли две надписи: "Стоит уважения и похвалы художника" за подписью, как предполагаем, командира Енисейского внутреннего батальона майора Алексея Павловича Суровцева, который, вероятно, был дружен с семьей Ларионовых4. Ниже: "Весьма хорошо: в должности младшего при губернском землемере землемера. Бутаков".
Просмотрев исповедные росписи жителей Красноярска за несколько лет и найдя формуляр Бутакова, устанавливаем: учителем был именно Бутаков Андрей Игнатьевич. Родился он в 1826 году, происходил из унтер-офицерских детей. По окончании наук в Иркутском полубатальоне военных кантонистов, в возрасте 17 лет, "вступил в службу в чертежную писцом" при губернском землемере. В училище военных кантонистов в обязательную программу обучения, помимо других предметов, входили черчение планов, каллиграфия и рисование.
Не являясь профессиональным художником, А.И. Бутаков учил детей тому, что умел сам, и, судя по рисункам своих учеников, делал это неплохо.
Сначала была Мария
В фондах Красноярского краевого краеведческого музея сохранились рисунки всех трех детей Ларионовых периода 1848 и 1850 гг. Весьма любопытна "Тетрадь рисовальни" Марии Ларионовой, начатая 7 сентября и законченная 30 октября 1848 г. Юной купеческой барышне минуло 16 лет. Ее тетрадь включает в себя 6 листов, по которым можно проследить начальное обучение рисунку на той стадии, когда предполагалось уже умение "очертить" в общих линиях всю модель - голову, фигуру. Постепенно вырабатываются основные навыки в рисовании анатомических форм: построение кистей рук, глаза, уха, губ, носа...
Под большей частью рисунков проставлены пометки обучающего: "хорошо", "очень хорошо" и дата: месяц и число, из чего следовало, что на протяжении двух месяцев Мария выполняла почти ежедневные задания.
Работы Ивана и Петра
В 1848 г., одновременно с Марией, А.И. Бутаков приступил к обучению сначала старшего сына Ларионовых - восьмилетнего Ивана, а через два года и младшего Петра. Купеческие сыновья на начальной стадии обучения рисунку занимались копированием портретов: тут и русские полководцы, баснописец И.А. Крылов, члены императорской семьи (герцог Максимилиан Лейхтенбергский, президент русской Академии художеств, дети Николая I и др.). Работы выполнялись графитным карандашом, акварелью, черными чернилами на листах небольшого формата. Привлекательны карандашные работы Ивана с довольно точной передачей индивидуальных черт своих моделей, с тщательной прорисовкой складок одежды, деталей экипировки - пуговиц, наград...
У Петра еще не выработана моделировка лиц, сходство весьма условно, портреты трафаретны, хотя отмечены ровной, несколько декоративной, акварельной раскраской. Если Иван занимается рисованием уже около двух лет, то младший Петр - новичок.
Выделяется среди работ незаконченный портрет Петра I (техника нанесения рисунка по клеткам), который, скорее всего, принадлежал Марии (надпись под рисунком - "23 числа сентября"). Тщательно запечатлены характерные черты облика царя-реформатора, уже при первом взгляде привлекает большое сходство. Под портретами Петра и Ивана оставлены авторские надписи, которые засвидетельствовали имена персонажей; выполнены они мальчиками также с некоторыми навыками каллиграфического письма.
Хранители памяти
Вот так в Красноярске, в глухой сибирской провинции, в небогатой семье трое детей получили художественное образование. К тому же редкий случай - единственная дочь обучается вместе с братьями, в то время, как многие девочки ее сословия держатся взаперти. Детские рисунки Ларионовых стали хранителями памяти своего времени, отголоском домашней культуры и повседневности купеческой семьи.
Иван и Петр, став взрослыми, состояли купцами 2-й гильдии при одном капитале, избирались членами городской управы, заседателями и кандидатами в городские судьи. О судьбе Марии ничего неизвестно. По воспоминаниям И.Ф. Парфентьева, сыновья П.И. Ларионова - "эти люди - одна добродетель, скромность и смирение. Чужого не возьмут и своего всуе не дадут"4.
1. Воспоминания Парфентьева Ивана Федоровича (1777 -1898). Под ред. Т.С. Комаровой. Красноярск, 2016. С. 307-308, 311-312.
2. Евгения Комлева. Енисейское купечество. М., 2006. С. 287; Бердников Л.П. Вся красноярская власть. Красноярск. 1995. С. 300.
3. Государственный архив Красноярского края. Ф. 160. Оп. 1. Д. 165. Л. 624 об - 627.
4. Воспоминания Парфентьева Ивана Федоровича. С. 314.