К труду ученых в обществе всегда относились с изрядной долей иронии. Что в нынешнее время, что в советский период... Хотя в 50-х годах прошлого столетия социальный статус ученого по сравнению с 1920-1930-ми гг. кардинально изменился - профессия ученого стала одной из наиболее популярных1. Наука тогда была одним из главных предметов гордости советского правительства. При этом научное сообщество воспринималось властью с опаской: именно здесь рождалась внутренняя эмиграция или фронда по отношению к режиму2. Поэтому над наукой позволялось шутить и критиковать ее недостатки, чтобы держать ученых под контролем.
Одним из мощных средств воздействия была сатира, в особенности жанр карикатуры. Журнал "Крокодил" был не столько сатирическим, сколько идеологическим изданием всесоюзного масштаба, поэтому изображения в нем можно с полным основанием считать официальным мнением советского руководства.
Академик в ермолке и сотрудница с вышиванием
В визуальных рядах "Крокодила" представитель науки, в подавляющем большинстве случаев, - мужчина преклонных лет в очках и ермолке, темном старомодном костюме с портфелем и множеством бумаг. Один из самых узнаваемых образов ученых - портрет яйцеголового очкарика из повести Н. Носова про Незнайку - создал знаменитый карикатурист и иллюстратор Генрих Вальк, активно сотрудничавший с "Крокодилом".
Образ ученого в карикатуре традиционно оставался мужским, несмотря на то, что к концу 1980-х гг. численность женщин, занятых в научной сфере, составила более 40% от общего количества сотрудников. В 1937 г. среди кандидатов наук женщины составляли пятую часть, а среди докторов - десятую, уже к концу 1950-х гг. показатели выросли в полтора раза, но диспропорция сохранялась3. Именно поэтому карикатуристы часто изображали дам в науке как лаборанток, младших научных сотрудниц, хотя в праздничных мартовских выпусках журнала женщин-ученых упоминали через запятую после доярок и матерей-героинь.
Нередко именно женские образы иллюстрировали бесполезность и ничегонеделание ученых - например, в сцене, где сотрудницы НИИ, зевая, "все вяжут шапочки для зим" посреди новейшей кибернетической техники (№ 1). Их диалог, из которого ясно, что до конца рабочего дня осталось довязать "полрукава и спинку", - не вымысел карикатуристов, а факт, который признавали и сотрудники самих НИИ: "Работа была очень нормированная. Приезжать к 10 утра - и сидеть до 18.45. Рабочий день проходил в чаях, разговорах, причем очень редко по научным проблемам. Чаще - по бытовым, семейным. Мы пытались что-то читать, писать, но, когда в одной комнате пять человек, звонит телефон, ну что тут можно сделать?"4.
Изобретатели самовара
У авторов "Крокодила" сюжеты, связанные с бесполезностью и имитацией научного знания, лидируют в визуальном ряде "научных" тем. С начала 1950х гг. они регулярно возникают на страницах журнала: научные сотрудники увлеченно изобретают самовар (№ 2) или скрещивают зайца с черепахой в "НИИкому не нужно" (№ 3).
Подобные обвинения не были беспочвенными, особенно в гуманитарных науках: "Балабушевич взялся создать "коллективную монографию" под названием "Гегемония рабочего класса в революционном движении в Индии". Четыре года ему понадобилось и дирекции, чтобы понять, что никакой гегемонии рабочего класса в Индии не было... Чем занимался Балабушевич эти четыре года, одному богу известно"5.
Из этих тем плавно вытекала и тема бесполезности ученого сообщества, которая часто переплеталась и с темой его дармоедства. На этом фоне неудивительно, что в карикатурах при отчете научного института из всех открытий упоминаются только открытия филиалов (№ 4).
Главрепка и дятел докладодолбящий
Проблема раздутых штатов привлекала внимание карикатуристов постоянно (№ 5). При этом ее вынуждены были признавать и сами ученые6. Сложные научные структуры с избытком административного персонала провоцировали излишнюю бюрократию. Ярким образом бюрократического абсурда в науке можно считать демонстрацию археологов, собирающихся найти "сверх плана одну гробницу с золотом, серебром и слоновой костью 5-го века до н. эры!" (№ 6).
Помимо бесполезности исследовательской работы, не менее часто критике подвергалось и качество научной коммуникации. Символом критического отношения к научным докладам стала карикатура Бориса Ефимова "Дятел докладодолбящий" (№ 7).
Диссеромания
Особенно удавалось отечественным карикатуристам обыгрывать тягу к получению ученых степеней и званий с причитающимся пакетом социальных благ, а также тезис о том, что "ученым можешь ты не быть, но кандидатом стать обязан". Надбавка за ученую степень и оклад на новой должности могли качественно изменить уровень жизни: "Потом ты становился младшим научным сотрудником и получал уже 105 рублей. Это сильно увеличивало благосостояние. С "младшего научного" я "слезла" только после защиты кандидатской - в 1978 году. У кандидата было уже 175 рублей"7.
Все это привело к тотальной охоте за степенями, которая нашла отражение в карикатуре: это и высосанный из пальца текст8; и "Дутыш псевдоученый" (№ 8), и "знаменитый подопытный козел, с которого выдоили уже не одну диссертацию" (№ 9). Расхожий образ - превращение самой диссертации после защиты в мусор, пригодный только для детских игр (№ 10) или как гнет для засолки капусты.
Плагиат в академической среде не был редкостью и в советские годы: тема "соавторства" и плагиата - сквозная на протяжении всего послевоенного периода, ей посвящено не менее 15% научных сюжетов в сатирической печати. Иногда прямо показывалась традиция "диссертационных негров", когда молодой специалист вынужден работать на диссертацию начальника. Тему иерархичности науки затрагивают множество изображений, где диссертацию раздувшемуся от важности чиновнику от науки пишут его консультанты, референты и младшие научные сотрудники (№ 11). Характерный пример - рисунок М. Битного, где заведующий лабораторией с улыбкой говорит интеллигентному юному очкарику: "Рано вам, молодой человек, писать кандидатскую диссертацию: напишите сначала мне докторскую!"9
Советская карикатура действительно выполняла свои общественные функции и показала многие реальные проблемы советской научной системы. Акцент традиционно делался не на высмеивание системы в целом, а на обличение отдельных человеческих недостатков. Но большинство проблем скорее являлись симптомами, а реальные системные пороки (идеологический диктат, отсутствие свободы творчества, иерархичность, изолированность от мира, милитаризация и секретность) по понятным причинам вообще не попали в сферу интересов официальной карикатуры.
1. Вайль П.Л., Генис А.А. Потерянный рай. Эмиграция: попытка автопортрета. Иерусалим, 1983. С. 36.
2. Аронсон О.В. Богема: Опыт сообщества. М., 2002. 73 с. С. 13.
3. Научные кадры СССР / Ред. В.Ж. Келле, С.А. Кугель М., 1991.
4. Дубнова М., Дубнов А. Танки в Праге, Джоконда в Москве. Азарт и стыд семидесятых. М., 2007. С. 69.
5. "В России надо жить долго...": памяти К.А. Антоновой (1910-2007). М., 2010. С. 129.
6. "В России надо жить долго..." С. 131.
7. Дубнова М., Дубнов А. Указ. соч. С. 54.
8. Владимир Гальба. Карикатуры. Иллюстрации. Зарисовки. Шаржи. Альбом "Крокодила". Мастера советской карикатуры. М., 1971.
9. "Крокодил". 1987. N18.