Их собрал из разных источников и издал в 1901 году в Одессе Морей Самойлович Козман (1877-1963) - известный одесский книгоиздатель-просветитель и владелец книжного магазина.
***
После обеда, на котором было выпито порядочное количество шампанского, Пушкин беседовал со знакомою ему дамой. Нужно заметить, что дама была рябая. Какая-то фраза, сказанная Пушкиным, показалась ей не совсем приличной, и она заметила ему:
- У вас, Александр Сергеевич, кажется, в глазах двоит.
- Нет, сударыня, - отвечал он, - рябит.
***
Однажды в приятельской беседе знакомый Пушкину офицер, некий Кондыба, спросил:
- Скажи, Пушкин, рифму на рак и рыба.
- Дурак Кондыба, - ответил поэт.
- Нет, не то,- сконфузился офицер,- ну а рыба и рак?
- Кондыба дурак, - подтвердил Пушкин.
***
Спросили Пушкина на одном вечере про барыню, с которой он долго разговаривал, как он ее находит, умна ли она?
- Не знаю, - отвечал Пушкин очень строго и без желанья поострить, - ведь я с ней говорил по-французски.
***
Незадолго перед смертью Пушкин в Александринском театре сидел рядом с двумя молодыми людьми, которые беспрестанно, кстати и некстати, аплодировали Асенковой, знаменитой в то время актрисе.
Не зная Пушкина и видя, что он равнодушен к игре их любимицы, они начали шептаться и заключили довольно громко, что сосед их дурак.
Пушкин, обратившись к ним, сказал:
- Вы, господа, назвали меня дураком. Я - Пушкин и дал бы теперь же каждому из вас по оплеухе, да не хочу: Асенкова подумает, что я ей аплодирую.
Один лицеист вскоре после выпуска из императорского Царскосельского лицея, в 1829 году, встретил Пушкина на Невском проспекте. Поэт, увидав на нем лицейский мундир, подошел и спросил:
- Вы, вероятно, только что выпущены из лицея?
- Да, только что выпущен с прикомандированием к гвардейскому полку, - ответил лицеист и в свою очередь спросил: - Вы тоже воспитывались в нашем лицее?
- Да.
- А позвольте спросить вас, где вы теперь служите?
- Я числюсь по России, - ответил Пушкин.
***
Известно враждебное отношение Пушкина к командировке, сделанной ему Воронцовым, - исследовать саранчу в южных степях Новороссии.
Командировка придумана была Воронцовым с целью дать Пушкину случай отличиться по службе, а Пушкин принял поручение это за желание надсмеяться над ним, и всем известен тот шуточный рапорт в стихах о саранче, который был представлен Пушкиным вместо деловой бумаги:
Саранча летела, летела. И села.
Сидела, сидела - все съела. И вновь улетела.
***
В одном литературном кружке, где собиралось более врагов и менее друзей Пушкина, куда он и сам иногда заглядывал, одним из членов этого кружка был сочинен пасквиль на поэта, в стихах, под заглавием "Послание к поэту".
Пушкина ждали в назначенный вечер, и он, по обыкновению опоздав, приехал. Все присутствовавшие были, конечно, в возбужденном состоянии, а в особенности автор "Послания", не подозревавший, что Александр Сергеевич о его проделке уже предупрежден.
Литературная часть вечера началась чтением именно этого "Послания", и автор его, став посредине комнаты, громко провозгласил:
- "Послание к поэту"! - Затем, обращаясь в сторону, где сидел Пушкин, начал:
- Дарю поэта я ослиной головою...
Пушкин быстро перебивает его, обращаясь более в сторону слушателей:
- А сам останется с какою?
Автор смешался:
- А я останусь со своею.
- Да вы сейчас дарили ею?
Последовало общее замешательство. Сраженный автор замолк на первой фразе, а Пушкин, как ни в чем не бывало, продолжал шутить и смеяться.
***
Однажды Пушкин письменно обратился к издателю одного журнала, в котором он сотрудничал, с просьбой выдать ему причитающийся гонорар. Редакция ответила ему запросом, когда ему удобнее получить деньги: в понедельник или во вторник, и получит ли он все двести рублей сразу или сначала только сто. Поэт отвечал лаконичной запиской: "Понедельник лучше вторника, а двести лучше ста".
***
С семейством Натальи Николаевны Гончаровой, будущей супруги своей, он познакомился в 1828 году на балу, когда ей было лишь шестнадцать лет. Через два года молва о необыкновенной красоте девицы Гончаровой усилила в сердце Пушкина искру страсти, запавшую при первой встрече, превратив ее в неукротимый пламень.
Я восхищен, я очарован,
Короче - я огончарован,
- шутливо говорил он своим друзьям.
***
Забавен рассказ Гоголя о попытках его познакомиться с Пушкиным, когда он еще не имел права на это в своем звании писателя.
Позже он был представлен ему на вечере у П.А. Плетнева, но прежде и тотчас по приезде в Санкт-Петербург (кажется, в 1829 году) Гоголь, движимый потребностью видеть поэта, который занимал его воображение еще на школьной скамье, прямо из дома отправился к нему. Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и, наконец, у самых дверей квартиры развилась до того, что он убежал в кондитерскую и потребовал рюмку ликера... Подкрепленный им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил и на свой вопрос: "Дома ли хозяин?" - услыхал ответ слуги: "Почивают!" Было уже поздно на дворе. Гоголь с великим участием спросил: "Верно, всю ночь работал?" - "Как же, работал, - отвечал слуга, - в картишки играл". Гоголь признался, что это был первый удар, нанесенный его школьной идеализации. Он не представлял себе Пушкина до тех пор иначе, как окруженного облаком вдохновения.
***
В Кишиневе Пушкин имел две дуэли. Одну из-за карт с офицером З.
Дуэль была оригинальная.
Пушкин явился с черешнями и, пока 3. целился в него, преспокойно ел ягоды. 3. стрелял первым, но не попал. Наступила очередь Пушкина; вместо выстрела наш поэт спросил:
- Довольны ли вы?
И когда 3. бросился к Пушкину в объятья, он оттолкнул его и со словами: "Это лишнее!" спокойно удалился.
***
Однажды Александр Сергеевич пришел вместе с Мицкевичем к сестре своей Ольге Сергеевне, когда обычные посетители были уже в сборе. Гости - одни в ожидании музыкального сеанса, другие - виста, расхаживали по комнате, и тут-то произошел известный обмен доброжелательными фразами между русским и польским поэтами.
Пушкин и Мицкевич вошли вместе.
- Дорогу, господа, туз идет, - возвестил Мицкевич, указывая на Александра Сергеевича.
- Нет, вы проходите прежде! Козырная двойка туза бьет, - сострил Пушкин.
***
Однажды государь Николай Павлович в интимной беседе с поэтом спросил его:
- Пушкин, если бы ты был в Петербурге, принял бы ты участие в 14 декабря?
- Неизбежно, государь! - отвечал он.- Все мои друзья были в заговоре, и мне было бы невозможно отстать от них. Одно отсутствие спасло меня, - и я благодарю за это небо.
Этот прямой и откровенный ответ понравился государю, который был сам рыцарь чести и притом один из всех, окружавших его престол, понимал значение Пушкина и сознавал в нем силу поэтического гения, для которого требуются рост и свобода.
- Довольно ты подурачился, - заметил государь, - надеюсь, теперь будешь рассудителен и мы более ссориться не будем. Все, что ты сочинишь, присылай ко мне: отныне я сам буду твоим цензором.
В тот же вечер на балу у французского посланника маршала Мармона государь сказал графу Д.Н. Блудову:
- Знаешь ли ты, что сегодня я говорил с умнейшим человеком в России? С Пушкиным.
НА Ф.В. БУЛГАРИНА
- Все говорят: он Вальтер Скотт,
- Но я, поэт, не лицемерю:
- Согласен я - он просто скот,
- Но что он Вальтер Скотт - не верю.
МОЯ ЭПИТАФИЯ
- Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою,
- С любовью, леностью провел веселый век;
- Не делал доброго, однако ж был душою,
- Ей-Богу, добрый человек.