"Выше неба": мелодрама о парапланеризме и семейном тоталитаризме
Буколическая идиллия нарушается обнаружением трупа - прямо возле пляжа, в воде, лицом вниз. Тело принадлежит отцу парня, который в санатории работает, странноватого, но симпатичного. С Сашей у него завязывается роман. Причем довольно нестандартным образом. Он ее, заблудившуюся в ночном лесу и чуть не изнасилованную каким-то мужиком, случайно находит и сопровождает до номера. А позднее, ночью, наведывается к ней под предлогом фонарик одолжить и отводит через лес к обрыву у речки, чтобы она полюбовалась, как он классно на параплане летает.
На этом моменте становится окончательно понятно, что не так с фильмом Оксаны Карас "Выше неба". Как-то его временами сбоит. Вроде, кажется, все нормально, драматургия там, все дела, актеры замечательные. Линия ненормальной матери стройная - Виктория Толстоганова играет, порой чересчур усердно, ненамного хуже Патриции Аркетт в сериале "Притворство", с которым у "Выше неба" внезапно (впрочем, не так уж и внезапно) обнаруживается немало общего. Цельный, в положительном смысле отталкивающий образ женщины, всеми правдами и неправдами - в основном неправдами - на протяжении долгих лет выстраивавшей собственный мирок и теперь наблюдающей, как он в одночасье неумолимо рушится.
И тем не менее фильм зачем-то выбирает главной опорой не беспроигрышный вариант - актуальную семейную драму о токсичных отношениях, а, как ясно уже из названия, склеенную розовыми соплями мелодраму о любви к загадочному парапланеристу. Который - еще один показательный момент - в ходе романтичного променада предлагает даме сердца буквально покричать в дупло и после этого закатывает беспричинную истерику. Итого имеем один крепкий большой сюжет, один сюжет помельче, но тоже более-менее крепкий (робкие шуры-муры отца-мультипликатора с молодухой), хлипкую детективную интригу (откуда взялся труп) и невразумительную девчачью лавстори.
Последняя наворочена вокруг пошлой метафоры про полеты - в конце влюбленные, естественно, взмывают над миром вместе, тем как бы зарифмовывая ту сцену, в которой пробудились их пылкие чувства, и как бы оправдывая ее нелепость. Кому-то, видимо, подумалось, что это красиво и непременно следует на этом сделать особо жирный акцент. Акцент получился не просто жирный, а приторный - настолько, что перебивает остальные.
Все бы еще ничего, если бы не та странная, искусственная пасторальная реальность, в которую облечено действие. Реальность, где юные экзальтированные барышни заняты исключительно тем, что увлеченно собирают полевые цветы, рассуждая о приворотах и модных американских рэперах, музицируют и шушукаются о своих оргазмах. То есть с одной стороны, барышни вполне современные, а с другой - так и хочется их в корсеты туго затянуть да пышные платья на них надеть и причудливыми шляпками сверху украсить. Положим, в "Хорошем мальчике" Оксана Карас тоже использовала легкую стилизацию под старину - под 80-е, но там она смотрелась уместно. Тогда как здесь речь, очевидно, идет о куда более глубокой старине, и это скорее сбивает с толку.
Что также сбивает с толку - обилие обнаженной женской натуры в кадре. Само по себе-то оно и неплохо, конечно. Смущает то, как именно она показана. Совершенно неэстетично, отстраненно, будто глазами опытного врача, для которого грудь - не более чем орган, часть анатомии. А жаль. Ведь стоит внести в фильм несколько изменений - и вышел бы отличный слэшер. Один необходимый атрибут есть - только что его упомянули, антураж как раз подходящий, добавить только побольше трупов и убийцу в маске с ножом (опасные манипуляции с холодным оружием уже присутствуют, кстати), которым окажется, разумеется, персонаж Толстогановой, - и все, готово неглупое жанровое кино. Уж без очередной фестивальной мелодрамы мы бы как-нибудь обошлись, пожалуй, а вот с жанровыми вещами у нас до сих пор, увы, наблюдается дефицит.