Эрмитаж и журнал "Родина" продолжают совместный проект (ведущий рубрики - кандидат культурологии Виктор Файбисович), в рамках которого мы знакомим читателей с малоизвестными раритетами из запасников главного российского музея.
Лист из альбома "Праздник живых картин 4 февраля 1822 г." Инв. ЭРГ-24415.
4 февраля 1822 г. в Зимнем дворце состоялся блестящий праздник, приуроченный к именинам Марии Павловны, великой герцогини Саксен-Веймар-Эйзенахской, ненадолго приехавшей на родину. По этому случаю было разыграно несколько "живых картин", увековеченных в альбоме раскрашенных литографий, хранящемся в Эрмитаже. История этого альбома скрупулезно исследована его хранителем - Г.А. Миролюбовой. Мы лишь дополним эту богатую историю, остановившись на "живой картине" "Семейство Дария", неожиданно отсылающей нас к эпохе войн с Наполеоном.
_Portret_Aleksandra_I._H.,_m._GE_default_d_850.jpg "К.А. Шевелкин с оригинала Ф. Жерара (1814). Портрет Александра I. Вт. пол. 1810-х- 1820-е гг. / Х.м. ГЭ.")
Александр Великий и маленький Александр
Несмотря на то что тезоименитство Александра Павловича отмечалось в день св. Александра Невского, Екатерина II прочила внуку славу другого героя: она желала, чтобы он пошел по стопам Александра Македонского. В 1781 г. геополитические мечтания императрицы нашли яркое воплощение в аллегорическом портрете ее внуков кисти Р. Бромптона: младшего живописец изобразил с лабарумом - символом христианства, которое ему предстояло вновь утвердить в Константинополе; старшего он представил в образе македонского царя, разрубающего гордиев узел.
Первыми своими представлениями об Александре Великом будущий император был обязан августейшей бабке. По ее свидетельству, пятилетний Александр пожелал встретиться со своим македонским тезкой, и был безутешен, когда узнал, что он давно умер. В 1783 г. Екатерина II издала семь составленных ею пособий для обучения великих князей; в одном из них был помещен панегирический очерк об Александре Македонском; к очерку прилагалась гравюра, изображавшая юного Александра с Аристотелем.
Роль Аристотеля в воспитании Александра Павловича, бесспорно, сыграл его главный наставник - швейцарец Фредерик-Сезар Лагарп: достигнув зенита славы, русский император признал: "Если не было бы Лагарпа, то не было бы и Александра".
Но учебные занятия Александра были прерваны его женитьбой. В связи с предстоящей свадьбой в 1792 г. императрица заказала для внука живописцу Дж. Кадесу два полотна: "Александр Македонский отказывается пить принесенную ему в шлеме воду, в то время когда его войско страдает от жажды" и "Александр Македонский в мастерской у Апеллеса" - Екатерина Великая ставила внуку в пример самоотверженность и благородство, но предостерегала от самообольщения и самоуверенности.
"Милость к падшим"
Александр I вступил на русский престол в то самое время, когда в амплуа нового Александра Македонского блестяще дебютировал Наполеон Бонапарт. Катастрофа, пережитая Александром I при Аустерлице, убедила его отказаться от претензий на лавры полководца, и пример Александра Великого надолго перестал быть актуальным для русского императора. Как кажется, этот пример вновь возник перед царем в тот час, когда с высот Бельвиля он впервые увидал Париж. Войска наши, по свидетельству А.И. Михайловского-Данилевского, "ожидали приказания истребить оный или вступить в него великодушными победителями". Когда эта дилемма разрешилась капитуляцией, Александр I дал миру высокий образец "милости к падшим". В двадцативековой литературной традиции великодушие стало неотъемлемым атрибутом Александра Македонского; завоеванный Париж предстал пред Александром I той исторической ареной, на которой он мог состязаться с Александром Великим.
Вступая в Париж, царь не мог не вспомнить о своем Аристотеле - Лагарпе. Он осыпал милостями его супругу, а самого Лагарпа пожаловал кавалером ордена Св. Андрея Первозванного. А.И. Михайловский-Данилевский заметил в связи с этим: "Если бы Александр Македонский, вступя победителем в Вавилон и узнав, что там среди неприятелей живет супруга Аристотеля, отправил немедленно к ней кого-нибудь для утешения и вслед приехал бы сам к ней, то нет сомнения, что историки передали бы черту сию потомству".
В Париже сама судьба не раз проводила параллели между русским и македонским царями. По рассказу Плутарха, увидев большую статую Ксеркса, опрокинутую толпой, Александр задумался: "Оставить ли тебя лежать здесь за то, что ты пошел войной на греков, или поднять тебя за величие духа и доблесть, проявленные тобой в других делах?" Но если Александр Македонский не счел нужным вновь водрузить статую Ксеркса на пьедестал, то Александр I не позволил статую Наполеона низвергнуть: когда парижская чернь, подстрекаемая роялистами, двинулась к Вандомской колонне, намереваясь сбросить с нее изваяние Бонапарта, Александр выслал к ней караул.
Оказавшись перед необходимостью решить судьбу Наполеона, русский император последовал примеру македонского царя, сообщившего побежденному им Дарию, что тот может рассчитывать на самый радушный прием, если явится к македонянам. В беседе с Коленкуром о будущем, ожидающем его государя после отречения, Александр предложил Наполеону убежище в России...
Дар Жозефины
Сюжет "Александр и семейство Дария" был известен русскому императору с детства по картине П. Миньяра "Великодушие Александра Македонского" (1689) и гобелену, исполненному с этого оригинала на Петербургской шпалерной мануфактуре. Красноречивые аллюзии на этот сюжет нетрудно увидеть в отношениях императора Александра Павловича с обитателями Мальмезона: не скрывая холодного презрения к Бурбонам, Александр проявлял подчеркнутое внимание к членам наполеоновской семьи. Он посещал в Мальмезоне Жозефину, сблизился с Эженом Богарне и Гортензией.
Возможно, и Жозефина рассматривала внимание Александра к себе и своим детям сквозь призму легенд об Александре Великом: в знак своей благодарности она преподнесла русскому императору знаменитую камею Гонзага, изображающую Птолемея и Арсиною - племянника и племянницу Александра Великого, правивших в основанной им Александрии.
Подобно персидской царице Статире, супруге Дария, умершей вскоре после победы над ним Александра, императрица Жозефина скончалась 18 (30) мая 1814 г. в Мальмезоне в возрасте пятидесяти одного года. По смерти Статиры Александр Македонский приказал похоронить царицу со всей пышностью, не жалея никаких расходов; подобно своему великому предшественнику, император Александр I приказал русской гвардии воздать последние почести первой супруге Наполеона.
В конце 1822 г. исполнялось десять лет победоносному завершению войны 1812 года. Вступление Александра I в Париж великодушным победителем воспринималось современниками как прямое следствие победы в Отечественной войне. Можно не сомневаться в том, что "живая картина" "Семейство Дария" возвращала зрителей к этой героической эпохе.