21 ноября в Париже состоялся аукцион, на котором с молотка ушел архив одного из самых противоречивых деятелей российской Гражданской войны адмирала Александра Васильевича Колчака - общепризнанного вождя Белого движения, выдающегося полярного исследователя, видного военачальника Первой мировой войны.
На протяжении века этот архив бережно хранился во Франции, в семье вдовы адмирала Софьи Федоровны Колчак (Омировой) и ее потомков. На аукцион уникальные документы попали после того, как в марте текущего года ушел из жизни внук адмирала Александр Ростиславович Колчак.
Эксперт "Родины" исследовал парижский архив Верховного правителя России.
Раритеты судьбы
На продажу был выставлен 391 лот1: письма, рукописи, служебные документы, фотографии, книги, личные вещи, принадлежавшие не только самому адмиралу, но и его потомкам и их родным. Немалую часть архива составили материалы другого выдающегося флотоводца, контр-адмирала Александра Развозова - последнего добольшевистского командующего Балтийским флотом. Развозов умер в Петрограде, в тюрьме "Кресты" в 1920м, а его дочь эмигрировала и впоследствии вышла замуж за сына Колчака.
Уникальные документы можно перечислять долго: здесь и прежде неизвестное детское фото будущего Верховного правителя, и паспорт лейтенанта Колчака, и Евангелие, с которым Колчак не расставался в полярной экспедиции на шхуне "Заря" (а его сын - во Вторую мировую), и послужной список периода Первой мировой, и текст декларации омского правительства, собственноручно написанной Колчаком, и эмигрантская фотолетопись трех поколений семей Колчаков и Развозовых, и, конечно, множество реликвий русского флота.
За многими из этих пожелтевших от времени бумаг, фотоснимков и предметов - человеческие судьбы, драмы и трагедии, успехи и неудачи, а шире - история нашей страны в переломное время. И, конечно, за ними личность необычного человека, ставшего объектом поклонения и ненависти миллионов соотечественников.
"Дорогая Соничка..."
Пожалуй, самая ценная часть архива - переписка Александра Васильевича Колчака с супругой Софьей Федоровной Колчак (Омировой) и сыном Ростиславом. Свыше сотни документов. Фактически жизненный отчет, который адмирал давал своим близким, будучи вдали от них в самое тяжелое время Первой мировой и Гражданской. "Дорогая Соничка... Дорогой, милый мой Славушек..."
До сих пор специалисты знали лишь переписку адмирала с Анной Васильевной Тимиревой, не бросившей его даже под арестом в Иркутске в 1920 г.2 Теперь открыт совершенно новый пласт документов. В иные периоды Колчак практически одновременно писал любимым женщинам, поддерживавшим его. И даже просил супругу в одном из ранних писем передать привет Анне Васильевне, с которой Софья Федоровна дружила. В каждом письме - беспокойство о сыне, которого отец обожал...
В ответ - и переживания из-за разлуки, и горечь обиды на охладевшего, но все еще любимого человека. "Ты очутился так ужасно далеко... Береги только себя и свое здоровье, ты нужен и Родине, и нам", - писала Софья Федоровна 19 августа 1917 г. В письме от 3 сентября - подробности бытовых злоключений: "Мы изрядно бедствовали в Петрограде и были счастливы, когда, наконец, удалось оттуда уехать... вообще в смысле провизии было и очень дорого, и плохо. Приехали в Севастополь и горюем теперь, живя в одной комнате... Для Славы хорошо, что во дворе есть дети, и он все время на воздухе... Жизнь страшно дорого обходится. Конечно, жду от тебя побольше денег. Лишнего я себе не позволяю".
И в конце - осторожная просьба о воссоединении семьи, хотя бы в Америке, куда уехал Колчак.
Но уже 16 сентября - упрек мужу за невнимание: "От тебя жду писем. Как никак, худо ли, хорошо [ли] прожили лет 13 вместе. Привычка интересоваться своим мужем осталась... Надо надеяться, что американки еще не успели завладеть остатками твоего сердца, и для жены осталось хотя бы некоторое дружественное чувство".
Другая жемчужина архива - тетради эмигрантских воспоминаний вдовы адмирала. Здесь и осмысление прожитой жизни, и непроходящая боль, и безграничная любовь:
"Все же лучше понимать, чем я, своего бедного, замученного мужа, никто не мог. Мы были люди одного поколения, одного круга, и самая деятельная пора его жизни прошла на моих глазах. Мы шли рука об руку, хотя и не в ногу, т.к. люди мы были разные". Свою книгу Софья Федоровна собиралась назвать "Две жизни", рассказать о муже и о себе. Нашлось на страницах рукописи место и сопернице.
Шла борьба и за наследие Колчака. Среди выставленных на аукцион материалов есть свидетельства о том, как вдова пыталась изъять бумаги адмирала из собиравшегося эмигрантами знаменитого Пражского архива. Анна Васильевна Тимирева впоследствии написала об этом: "Их ей не выдали. И хорошо сделали - в основном это были адресованные мне и неотправленные письма... Ей не надо было их читать"3.
Документы против мифов
Колчака документы архива рисуют разным. Вот перед нами благодарственная телеграмма команды линкора "Свободная Россия", переименованного Колчаком в апреле 1917 г. из "Императрицы Екатерины Великой": "Весь личный состав дредноута "Свободная Россия" просит дорогого адмирала принять глубокую благодарность за столь быстрое исполнение нашей просьбы о переименовании. Клянемся честью свободных граждан оправдать высокое название".
Верный проводник идеалов Февральской революции идет на поводу у матросов. А рядом - бережно сохраненное адмиралом и, видимо, дорогое ему письмо солдата Петра Кузьмина, возмущенного арестом начальника севастопольского порта: солдат предлагает навести порядок, расстреляв Ленина "и ему подобных". Противоречивые документы эпохи, своя доля вины Колчака за последовавшую Гражданскую войну...
Архив развенчивает многие устоявшиеся мифы, например конспирологическую версию о том, что Колчак был агентом английской разведки. Корни этой версии в том, что в августе 1917 г. он в составе специальной военной миссии оказался в Лондоне и встречался с представителями британского флота4. А позднее перешел на английскую службу. Более ста лет спустя мы узнали из писем супруге, почему Колчак это сделал.
1 декабря 1917 г. он пишет жене из Йокогамы: "До сего дня я не решил еще вопроса о возвращении в Россию, т.к. вступил в переговоры с британским правительством... Если окажется совершенно бесполезным возвращение в Россию, то я постараюсь принять участие в войне на западном фронте". Действовать таким образом подсказывали ему долг перед Родиной и понятие о чести. Об этом Александр Васильевич просил сообщить семилетнему сыну.
В письме от 24 января 1918 г. из Шанхая, по пути на Месопотамский фронт, он сообщил Софье Федоровне, что собирался возвращаться на Родину, но сведения о мирных переговорах большевиков с германцами вынудили переменить решение. Не признавая новую власть в России, он поступил на службу к союзникам, чтобы продолжать войну до конца. Объяснение предельно простое и логичное.
Важнейшее письмо от 15 июня 1919 г. - Колчак кратко объясняет мотивы своих действий за полтора года:
"После отъезда в С.Ш.С.А.5 в качестве начальника военно-морской миссии переписка с тобой прервалась; хотя я посылал неоднократно письма, но я не знаю, сколько и какие именно дошли до тебя. В Америке я сделал все, что зависело от меня для участия в войне на стороне союзников, но я убедился, что Америка заняла положение в отношении России, исключающее возможность с нею работать.
Я решил вернуться в Россию, в армию и продолжить войну с немцами на каких угодно условиях. Это было в октябре 1917 г. Большевицкий переворот произошел во время моего перехода через Тихий океан, и о нем я узнал только прийдя в Японию в ноябре. Мне осталось сделать то, что я сделал: поступить на великобританскую службу и попытаться проникнуть с английскими войсками на Юг России. Об этом я писал тебе достаточно подробно и полагаю, что ты знаешь мотив и обстановку, определившие мое решение.
Но выполнить это мне не удалось. Я доехал до Сингапура, откуда английское правительство вернуло меня в Пекин и даже в Маньчжурию для работы по организации вооруженной силы для борьбы с большевизмом. В апреле 1918 г. я начал эту работу.
Но мне пришлось столкнуться с крайне сложной международной обстановкой Дальнего Востока, которая привела меня к конфликту с японским Генеральным штабом. Мне пришлось поехать в Японию, причем я очень серьезно заболел... Почти месяц я мог спать только при помощи наркотических средств, но в конце концов я оправился и решил уехать через Сибирь к генералу Алексееву".
Речь шла об отъезде к белым на Юг России. Но сложилось иначе - в Омске Колчак узнал о смерти генерала М.В. Алексеева и остался в Сибири, предопределив свою судьбу.
"Жестокая борьба, в которой не берут в плен..."
Впервые обнародованные архивные документы помогут историкам отчетливее понять мотивацию и настроения "правителя омского" в самое драматичное для него время. Прежняя жизнь Колчака до весны 1918 г. подробнейшим образом отражена в письмах Анне Васильевне Тимиревой. В Гражданскую войну они были вместе и, естественно, не переписывались. Но, как оказалось, адмирал продолжал писать супруге во Францию. В каждом письме глубокая боль за страну и ее будущее.
Письмо от 15 июня 1919 г. Колчак рассказывает, почему захватил власть в Омске в ноябре 1918 г.: "Директория... была повторением керенщины на эсеровской подкладке.
Я вступил в Сибирское правительство... но с первых же дней убедился в полнейшей несостоятельности Директории".
Сам переворот Колчак описал буквально парой фраз: "В одну ночь Директория была изъята из обращения".
Держался ли он за власть, в чем его порой сейчас упрекают? Нет - теперь это можно сказать твердо:
"Моя задача в общем проста: это беспощадная борьба с большевизмом с конечной целью его уничтожить. Только при этом условии возможно будет говорить о правильном государственном устройстве и организации власти.
Я мыслю это через созыв Национального Учредительного собрания...
Я не претендую на устройство будущих судеб моей Родины. Я, прежде всего, солдат и занимаюсь государственными делами постольку, поскольку они необходимы... Лично я хотел бы только заниматься военным делом, но это, конечно, невозможно".
И, может быть, самые выстраданные размышления белого адмирала - об ожесточении Гражданской войны:
"Идет самая свирепая и жестокая борьба, в которой не берут в плен, а если берут, то только для того, чтобы создать положение для пленного хуже смерти... Люди разложились нравственно".
При этом Колчак не скрывал фанатичного, непримиримого отношения к противнику и даже гордился этим. Письмо от 16 сентября 1919 г.: "Все пройдет, и проклятое пятно большевизма будет стерто как грязь с лица русской земли - я все-таки положил хорошее для этого основание, и десятки тысяч предателей уже не воскреснут".
Он отчетливо понимает, что этот крест нести - до конца. Письмо от 22 июля 1919 г.:
"Я переживаю очень трудный период. Большевицкие армии потеснили мои силы с Урала и как всегда в такое время все трудности управления возрастают и неудачи следуют за неудачами. Два месяца почти как я сплю 4-5 часов, а то и меньше и иногда сам удивляюсь, как справляюсь с той невероятной работой, которую я принял на себя. Но власть есть самый тяжкий труд, и только тот, кто ее имеет, знает, что это такое.
Мы ведем... 9-й месяц невероятную борьбу среди самой тяжелой обстановки, где каждый день не знаешь, что случится завтра.
Тяжел крест, принятый мною, и только во имя Родины можно нести его.
Ужасна среда, в которой приходится работать - невероятный нравственный раскол - следствие революции...
Мне трудно писать о себе - я совершенно не думаю ни о чем, кроме дела, и у меня нет теперь ничего вне области сложной государственности работы, в которой я несу главную роль и ответственность".
Ночное одиночество
Колчак просил супругу не играть в Париже никакой фальшивой роли в качестве жены Верховного правителя: "Помни, что никто не знает, что случится через несколько дней". При этом он всерьез беспокоился за безопасность родных: "Я считаю, что пребывание моей семьи за границей является небезопасным до окончания моей задачи сломить большевизм", - телеграфировал адмирал в Париж в апреле 1919 г., прося посла В.А. Маклакова о содействии.
Далекая от забот мужа, Софья Федоровна воображала себе его омскую жизнь в виде череды светских приемов, на что адмирал отвечал ей: "Я живу в одной комнате, и не делаю никаких приемов, а пишешь о какой-то светской жизни и спрашиваешь, надо ли сделать прием. Наша Родина разорена и нищая, я не имею много денег, и мое положение, и мое жалованье на иностранные деньги составляет 8000 франков в месяц, на которые я живу с 8-ю офицерами".
Иногда он отсылал в Париж короткие телеграммы через министра иностранных дел. В этих случаях подписывался официально - адмирал Колчак.
В письме от 16 сентября 1919 г. просил у супруги прощения за то, что редко пишет:
"Не сердись на меня за мое молчание.
Я не могу физически писать в период испытаний, неудач и забот, которые легли на меня тяжестью, о которой никто не может иметь представления, не испытав ее лично.
У меня нет личной жизни - я удивляюсь сам своему безразличию ко всему, что не связано с борьбой, с войной за восстановление Родины нашей.
Все остальное далеко от меня, и как-то пустота в отношении себя и всех близких и окружающих меня людей делает меня, вероятно, очень тяжелым и неприятным. Но жребий брошен - я буду вести борьбу до конца, шагая через все и не останавливаясь ни перед чем".
Он был Верховным правителем России, под властью которого находилась большая часть страны, но при этом оставался бесконечно одиноким печальным человеком в своем просторном особняке на берегу Иртыша. 20 октября 1919 г. в одном из последних писем он поделился с супругой: "Часто мне приходится работать одному по ночам в своем кабинете, и я завел себе котенка, который привык спать на моем письменном столе и разделяет со мной ночное одиночество".
"Милый дорогой мой Славушек..."
Почти до самого конца Колчак наивно верил в свою победу. 25 июня 1919 г., когда боевое счастье уже изменило адмиралу, он написал 9летнему сыну: "Милый дорогой мой Славушек... Я веду теперь войну с большевиками и надеюсь ее окончить к зиме, когда буду иметь возможность повидать тебя и маму.
Посылаю тебе фотографии мои... Твой любящий тебя папа".
Увидеть сына и супругу адмиралу уже не пришлось. 7 февраля 1920 г. он был расстрелян в Иркутске.
Архив вернулся в Россию!
Подавляющая часть лотов парижского аукциона была выкуплена на средства меценатов для Дома русского зарубежья им. А. Солженицына и Государственного архива Российской Федерации. Некоторое количество документов будет находиться в российских частных собраниях.
В 2020 году, к 100-летию гибели адмирала, Дом русского зарубежья планирует организовать выставку приобретенного архива совместно с государственными и частными архивами, участвовавшими в аукционе.
1. Manuscrits d Alexandre Koltchak. Paris, 2019. К сожалению, в каталоге аукциона многие документы расшифрованы с неточностями. Все цитаты этой статьи выверены нами по оригиналам. Электронные образы документов доступны на сайте: http://neret-tessier.com.
2. Подробнее см.: "Милая, обожаемая моя Анна Васильевна". М., 1996; Милая химера в адмиральской форме. Письма А.В. Тимиревой А.В. Колчаку (18 июля 1916 г. - 17-18 мая 1917 г.). СПб., 2002; Волшебный сад души. История последней любви А.В. Колчака. Переписка А.В. Колчака и А.В. Тимиревой (1916-1919). М., 2007.
3. Волшебный сад души. С. 383.
4. "Милая, обожаемая моя Анна Васильевна". С. 208.
5. Соединенные Штаты Северной Америки.