Поделиться
Не будет преувеличением сказать, что Алексей Бартошевич родился в театре. Причем самом что ни на есть первом театре страны - Московском Художественном. Внук Василия Ивановича Качалова и Нины Николаевны Литовцевой, сын Вадима Васильевича Шверубовича, знаменитого заведующего постановочной частью МХАТа, основателя постановочного факультета Школы-студии, и актрисы Ольги Оскаровны Бартошевич, многолетнего мхатовского суфлера, Алексей Вадимович уже в два года от рождения бродил по закулисью и читал стихи актерам-художественникам. Окна его комнаты в коммунальной квартире, где он жил с мамой в доме на углу нынешнего Камергерского и Тверской, глядели на двор Художественного театра. В финале легендарного, поставленного Вл. И. Немировичем-Данченко в 1940 году спектакля "Три сестры" именно в этот двор выходил духовой оркестр, который играл так громко и весело, что хотелось жить. И звуки эти доносились до всех жильцов соседнего дома, рождая веру в спасительную силу искусства. Во МХАТе А. Бартошевич видел великие спектакли с великими артистами, которые были для него продолжением семьи. Театр был не только местом познания и самопознания, но территорией прекрасного и праздничного бытия. Это во многом определило его отношения с миром. И с той профессией, которой он посвятил свою жизнь.
Крупнейший специалист по творчеству Уильяма Шекспира, Алексей Бартошевич в отличие от маститых филологов и лингвистов, исследующих творчество гения из Стратфорда-на-Эйвоне, изучает его прежде всего как человек театра. Его волнует вечная сценическая новизна текстов шекспировских пьес. Их манящая готовность вступить в диалог с летучим временем, которое рассчитывает открыть в собственной скоротечности приметы непреходящих смыслов. Его не пугает, что любая театральная постановка - сколь бы значительной она ни была - всего лишь еще одна живая страница в бесконечности сценических интерпретаций шекспировских пьес. Отношения Шекспира с театром - увлекательный роман, который порой проясняет не меньше, а то и больше, чем добросовестное изучение текстов, многие из которых, как известно, первоначально были записаны "пиратами" из зрительного зала. Его монография "Шекспир. Англия. ХХ век" стала театроведческой классикой именно потому, что А. Бартошевич уверен: театр существует не для исследователей, а для публики, жаждущей распознать самую себя и свою эпоху. Он знает, что театр не только кафедра или амвон, но и место, где именно играющий человек проявляет свои высшие качества. В этом смысле он последователь Шиллера и Канта, которые полагали игру важнейшим свойством человеческой природы.
А. Бартошевич знает силу и бесценность игры, его размышления о комедиях Шекспира, о шекспировском юморе - поистине уникальны. Прежде всего потому, что он знает толк в шутках, свойственных театру, и только театру. Были выдающиеся, даже великие шекспироведы, которые написали бессмертные труды о трагедиях и хрониках Шекспира, но не смогли проникнуть в суть его комедий. А. Бартошевичу подвластен весь космос творений Шекспира, а значит универсум человеческого бытия.
При этом Алексей Бартошевич, безусловно, знает, как важно быть серьезным. Он серьезен по отношению к делу, которым он занимается всю жизнь. К своим ученикам самых разных театральных профессий, они учились у него не только истории искусства, но и жизненным принципам, без которых художественное творчество утрачивает важные смыслы. Вместе со своим давним сотоварищем и коллегой В. Силюнасом они путешествуют во времени, открывая своим ученикам возможность реконструкции спектаклей самых разных эпох и стилей. Это магическое занятие помогает им свежими глазами увидеть современный театр и современную жизнь.
Быть может, именно поэтому он не суетился в пору исторических катаклизмов, а занимался своим делом. Хотя время выделывало невероятные выкрутасы, и нередко казалось, что шекспироведы уж точно никому не нужны. Но это не влияло на его образ жизни. Он ходил и ходит на лекции, исследует самые разные художественные материи, вечера проводит в театре, а потом пишет про то, что, с его точки зрения, составляет ткань театрального процесса, а значит и современной человеческой жизни.
И самое главное, Алексей Бартошевич сохраняет бесконечное любопытство. Похоже, он до сих пор пытается разгадать, что же такое существует на свете, что "и не снилось нашим мудрецам".