Перед Новым годом открылась выставка лучшего иллюстратора Андерсена
Сегодня в отделе ГМИРЛИ имени В. И. Даля "Доходный дом Любощинских - Вернадских" открывается выставка "Как рождается сказка: книжные миры Бориса Диодорова и Карины Филипповой".
Борис Аркадьевич Диодоров и его жена поэтесса Карина Степановна Филиппова были неразлучны на протяжении почти полувека. Они вместе готовили эту уникальную выставку. Шутили: выставка к их общему юбилею - на двоих им уже 170 лет!
Увы, Карины Степановны не стало в конце октября. Ее имя стояло в афише "Вечно живых" - первого спектакля легендарного ефремовского "Современника" 8 апреля 1957 года. Ее педагогом в Школе-студии МХАТ была Софья Пилявская. Она была в гостях у Ольги Леонидовны Книппер-Чеховой и дружила с Владимиром Высоцким, Евгением Урбанским, Александром Лазаревым.
Вот что говорит о ней ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский: "Карина закончила Школу-студию МХАТ, начинала с теми, кто начинал тогда "Современник", но прожила не актерскую жизнь, а состоялась как поэт-песенник, подарившая точные и важные слова, что обрели вторую жизнь, сдвоившись с голосами известнейших наших исполнителей". Одно перечисление их завораживает: Клавдия Шульженко, Гелена Великанова, Людмила Зыкина, Иосиф Кобзон, Филипп Киркоров. Алла Пугачева на своем прощальном концерте простилась с публикой песней "Каждого больше люблю", которую написала Карина Филиппова.
Карина Степановна часто вспоминала слова своей бабушки: "Деточка, начало жизни трудное, потом будет счастье". Счастьем ее жизни стала встреча с Боречкой (иначе она его не называла) - с Борисом Аркадьевичем Диодоровым. Рядом с ней он стал выдающимся художником.
Накануне открытия выставки "РГ" встретилась с народным художником России Борисом Диодоровым.
Что ждет посетителей выставки - ведь здесь не обойтись без ваших легендарных Винни-Пуха, Русалочки или Нильса, который вечно путешествует с дикими гусями?
Борис Диодоров: Я передал почти все, что хранилось в наших с Кариной архивах. Это не только мои работы, но и афиши спектаклей с участием жены, Карины Степановны, и стопки фотографий. Даже книги отзывов с выставок - у меня их много скопилось. Вот, например, из Пушкинского музея - один мальчик написал: "Мне понравились Русалочка, Винни-Пух… Но больше всего понравилось все". Получать такие отзывы особенно приятно. Взаимная любовь не может не окрылять.
В ваших работах столько света…
Борис Диодоров: Весь свет жизни я получал от Карины. Она была средоточием любви. Мы всегда с ней чувствовали, что живем отраженным друг от друга светом.
У нас не было отдельной друг от друга работы. Все - вместе. Я всегда советовался с Кариной, какую книгу браться иллюстрировать, а какую лучше отложить в сторону, отказаться. Мы никогда не брались за работу ради денег.
А если денег не было, все равно были счастливы. У нас с Кариной были чудеса именно в то время, когда они невозможны. Вот вопреки всему. Карина часто говорила: "Тебе плохо? Ищи того, кому еще хуже, чем тебе, и бросайся помогать". Поступая так, мы всегда выходили из самых тяжелых испытаний. Из нищенства, из болезней, из всего.
Мы всегда жили в поиске чего-то идеального, высшего. И при этом никуда не спешили и не запирались от людей. Наш дом всегда был полон любимыми друзьями, а их, к счастью, было много. Мы никогда не упускали из виду солнце и во все времена чувствовали себя свободными.
По вашим словам, призвание свое вы получили "генетическим" путем: отец - художник, дедушка - библиофил. Неужели все заранее предопределено: что на роду написано - тому и быть. Но как, в какой момент вы это поняли?
Борис Диодоров: Когда я учился на живописном факультете Суриковского художественного института, я считал себя прежде всего живописцем. А что такое советский институт? Нужно писать диплом на заданные темы: рабочие, строители, завтрак тракториста… Захотелось отклониться от "заданного". Важным для меня было знакомство на первом курсе с профессором Михаилом Ивановичем Курилко, возглавлявшим театрально-декоративный факультет. Именно к нему, лауреату "Золотой медали" Академии художеств в 1913 году, я решил идти на дипломный факультет.
Может, надо было сразу идти на графический факультет?
Борис Диодоров: Как театральный художник по диплому я сделал оформление оперы "Голос земли" на музыку Аркадия Островского, для одного из первых спектаклей Бориса Аркадьевича Покровского, художественного руководителя создаваемого Камерного музыкального театра. Для этой постановки Карина написала либретто и стихи для исполнителей. Еще я оформлял спектакль "Треугольник. Анна - Каренин - Вронский" для театра Марка Розовского, где Карина согласилась "поиграть" в постановке "Дядя Ваня" А.П. Чехова. Вот и все…
Тем не менее театр играет в вашей жизни большую роль.
Борис Диодоров: Учась на театрально-постановочном факультете, я, естественно, много узнал о театре. Сделал интересные, потрясающие открытия в знаниях в этом сказочном жанре искусства. Поэтому, можно сказать, я учился у Станиславского - и детей учу по его принципам. Он писал, что мастер каждый раз решает творческую задачу, исходя из трех положений. Первое - "Я есмь". Прежде чем ответить на вопрос: "Кто я?", нужно решить - что тебя подталкивает к работе: бес (то есть жажда материального) или ангел (начало духовное). Потом уже спрашивать: "Что я хочу?". И наконец третье: "Как я это сделаю?". Своим студентам я говорю: "Пробуй, ищи - и придет то, чего требовал сам писательский материал". Сегодня у них полная свобода в этом плане. Не получаются иллюстрации к выбранному произведению - можно подыскать другое.
Мир помешался на электронных форматах. Не волнуетесь - на кого оставите свое "рукодельное" ремесло? Будет ли оно востребовано - и куда деваться новым поколениям умелых, но не "электронных" художников?
Борис Диодоров: Выставка работ моих студентов откроется в музее после завершения нашей экспозиции. Все ученики разные, но, говорят, "в каждом есть что-то от Диодорова". И тут, вы знаете, мне важны не внешние приемы, воспринятые учениками, и тем более - не техника, а их внутренняя установка на классику, на стремление к совершенству.
Один ученик сказал Е.А. Кибрику, желая сделать приятное: "Я хочу стать таким же мастером, как вы!" На что старый мастер ответил: "Не выйдет!" - "Почему же?" - "Потому что в вашем возрасте я хотел стать, как Леонардо да Винчи". Вот почему я всегда настаиваю, чтобы ребята брались за классику. Только общаясь с великим текстом, можно ставить и решать высокие задачи. Если что-то делать, то в полную меру, на что ты способен.
Одна из моих первых учениц, Евгения Лоцманова, взялась сразу за два проекта: "Волшебный холм" Ханса Кристиана Андерсена и "Сорочьи сказки" Алексея Толстого. Обе уже изданы. А Александра Бухникашвили захотела проиллюстрировать "Черную курицу" Погорельского. Мы подбирали технику, и я втянул Сашу в офорт. Она загорелась этим, и книга, искусно выполненная и уже напечатанная, стала ее дипломной работой. Или Юлия Леонычева, которая сделала в сложнейшей технике цветной литографии иллюстрации к "Истории государства Российского" Карамзина. Ее работа стала сенсацией, ведь Карамзина еще никто не иллюстрировал. Это многолетняя и кропотливая работа.
Хочу назвать имена и других своих учеников - и пусть читатели их запомнят: Аня Десницкая, Алексей Тишунин, Николай Курнешов, Ксюша Алексеева, Елена Абдулаева, Катя Рябинина, Саша Павлова, Ася Шеварова, Саша Пономарева, Надя Чехонина (Лунёва)…
Их труд, к сожалению, не всегда способны оценить современные издатели, и многим из них материально живется трудно, но их работы не должны, не могут пропасть, они не сиюминутны, не суетны.
Неужели на то, чтобы прочувствовать автора, "прожить" его произведение, могут уходить не только месяцы, но и годы?
Борис Диодоров: Конечно. Помните - "служенье муз не терпит суеты"? Начиная работу, я всегда делал не отдельные иллюстрации, а старался создавать целостный книжный организм. Это во многом зависит от литературного жанра: проза, комедия, трагедия, драма. Для меня имеет огромное значение вопрос: "Кто читатель?" Каждый раз разные задачи!
В мире сейчас все делается по-быстрому: иначе опоздаешь. А успех? А признание? Неужели серьезный художник, с головой погруженный в творчество и не думающий о деньгах, не может быстренько сделать достойную иллюстрацию, скажем, на айпаде? Схватить свою порцию летучей славы - и опять за свое неспешное искусство?
Борис Диодоров: Это невозможно. Работать всерьез можно лишь тогда, когда ты свою работу делаешь с любовью. Если это касается иллюстрации, сделать то, что для этой темы не сделали другие художники. Найти в авторском тексте визуальное пространство, в котором иллюстрации будут адекватными тому, что есть в тексте.
Были ли авторы, чьи книги вы отказались иллюстрировать?
Борис Диодоров: Нет, так, чтобы демонстративно отказываться, - такого не было. Просто Карина брала эти заказы и относила обратно в издательство, говорила "он не здоров" или "он не успеет". И это чистая правда. Каждый офорт - месяц-два работы. Если даже я не буду спать.
По большому счету нас с Кариной всегда занимал один вопрос - как сделать хорошо то, что нам хочется сделать. Ради этого поиск, бессонные ночи, обсуждения, сопереживание друг другу и снова поиск.
И все же этого удовольствия лишают себя многие современные мастера - причем сознательно предпочитая "грязной" работе белоснежный стилус, которым водят по экрану…
Борис Диодоров: Ну что ж, это вечная тема. Ремесленники были всегда. Знаете, свою книгу "Что такое иллюстрация?" я написал как раз потому, что сегодня приходится напоминать - что заставило человека взять в руки уголь, мел, кусок глины. Недаром для нее я выбрал эпиграф: "Душа с душою говорит..." - как ни покажется кому-то банальным, искусство все-таки - прежде всего душа. Когда-то современники упрекали Андерсена в том, что добро порой проигрывает в его сказках. На что он отвечал: "Добро побеждает в вечности".
* Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"