Ваше превосходительство, милостивый государь Михаил Николаевич!
Предполагая весною этого года отправиться с научною и литературною целями в Восточную Сибирь и желая, между прочим, посетить остров Сахалин, ...беру на себя смелость покорнейше просить Ваше превосходительство оказать мне содействие...
Антон Чехов. Января 20-го дня 1890 г.
Это письмо было подано в канцелярию Главного тюремного управления на имя начальника М.Н. Галкина-Врасского. Так началось противостояние писателя и чиновника.
Два дневника
Михаил Николаевич Галкин-Врасский к тому времени одиннадцать лет занимал пост начальника Главного тюремного управления. А свое первое служебное путешествие на Дальний Восток совершил еще в 1881 - 1882 году, проехав всю Сибирь и дотошно изучив тамошнюю тюремную жизнь, побывав в Хабаровске и Владивостоке. Но конечной - и главной - целью чиновника был остров Сахалин, определенный с 1869 года местом каторги и ссылки, или, как обозначено в официальных документах, "систематической штрафной колонией".
Галкин-Врасский ежедневно заполнял свой дневник благостными картинками каторжной жизни (вскоре они будут опубликованы в "Русской старине"). Писал и официальные, почти восторженные отчеты в департамент полиции - об удивительных климатических условиях острова, о "детях цветущего здоровья", о рыбных и лесных богатствах. Надо ли объяснять, почему 1885 году на Международном тюремном конгрессе в Риме главный российский тюремщик ревностно выступал за насильственную "колонизацию Сахалина преступниками".
Антон Павлович, уже паковавший в дальнюю дорогу вещи и чистый дневник, тщательно изучил не только сахалинские послания Галкина-Врасского, но и "Обзор десятилетней деятельности Главного тюремного управления. 1879 - 1889". И готовился к бою:
"Об его отчетах,- писал он А.Н. Плещееву,- я буду пространно говорить в своей книге и увековечу имя его..."
Два мировоззрения
В июле 1890 года Антон Чехов ступил на сахалинскую землю, имея при себе одно лишь удостоверение корреспондента "Нового времени". Тем не менее, писал Антон Павлович, "принят я был местной администраций чрезвычайно любезно, хотя Галкин не писал обо мне ни слова". Писатель не знал, что с "легкой" руки Галкина-Врасского всем окружным начальникам острова было вручено секретное предписание "иметь неослабное наблюдение за тем чтобы г. Чехов не имел никаких сношений с ссыльнокаторжными, сосланными за государственные преступления".
Под неусыпным надзором тюремных властей началась и продолжалась почти три месяца каторжная работа писателя-подвижника: вставал "в 5 утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении", признавался он в письме А.С. Суворину. Но он не ушел от надзора и после возвращения, когда сел за письменный стол и вплотную взялся за "Остров Сахалин".
Твердый взгляд Галкина-Врасского неотступно следил за ним - и требовал продолжения полемики. Она была неизбежна для Антона Павловича, потому что резко очерчивала грань между насилием и человеколюбием. На краешке России столкнулись не чиновник с писателем, а два противоположных взгляда на переустройство человеческого общества.
Ни больше ни меньше.
Работа над книгой была закончена в 1893 году, но только через два года она пришла к читателям. "Нет охоты выпускать книгу, пока на тюремном престоле сидит Галкин-Врасский", - писал автор Суворину. Тем более что без положительного отзыва чиновника не могло быть и речи о печатании. Автор был убежден, что вся ответственность за состояние дел на Сахалине лежит на конкретных людях, облеченных государственной властью. Правда, учитывая цензурные препоны, Антон Павлович уже в черновиках снял самые резкие замечания, сгладил иронию, притушил характеристики начальника всех российских тюрем и его подчиненных.
Но ни автор, ни редакция "Русской мысли" не питали иллюзий: начальник Главного тюремного управления никогда не пропустит в печать книгу, где Чехов открыто полемизировал с ним как апологетом насильственной колонизации острова. И жестко отстаивал свое мнение: развитие Сахалина возможно лишь при условии свободного труда и разумного выбора мест поселений.
Два отклика
Осенью 1893 года М Н. Галкин-Врасский получил журнальный вариант "Острова Сахалин" и, надо думать, внимательно с ним ознакомился. Не знаю, что более взбесило его: ирония автора по поводу села и метеостанции, названных именем тюремного чиновника, или жуткие сцены телесных наказаний, а может быть, несанкционированный взгляд на сахалинские проблемы. Как бы то ни было, Михаил Николаевич сделал отчаянную попытку не допустить "Остров" к печати - и написал жалобу на имя начальника Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистова.
Перед глазами Галкина-Врасского был недавний прецедент: в этом году полностью уничтожили тираж тома Собрания сочинений Н.С. Лескова "за растление нравов низшего духовенства", изданного, кстати, тем же А.С. Сувориным. И тем не менее тюремщик потерпел оглушительное поражение. Чеховская публикация была задержана только на три дня.
Феоктистов дал в Московский цензурный комитет телеграмму:
"Не задерживайте книжку "Русской мысли". 11 ноября 1893 г.".
Так "Остров Сахалин" впервые увидел свет. Правда, ХХ и ХXI главы (о нравах сахалинских чиновников, о телесных наказаниях, о смертных казнях ссыльных) цензура все-таки запретила...
Последний удар
Резонанс, вызванный публикацией "Острова Сахалин", был оглушительным. Лучше, чем кто либо, оценили отвагу автора дальневосточники. В январе 1894 года газета "Владивосток" отмечала, что "Чехов принадлежит к тем писателям, которые, рисуя нашу отдаленную окраину, розовых красок не пускают". А когда в 1895 году книга вышла отдельным изданием, газета отметила ее как "мастерски написанное произведение, автор которого, глубоко сострадая подневольным обитателям Острова, обличает сахалинскую действительность".
Ну а одному из антигероев "Острова Сахалин" М.Н. Галкину-Врасскому пришлось вновь собираться в дальний путь - проводить "работу над ошибками". По итогам поездки он составил отчет "Остров Сахалин. Необходимые и желательные мероприятия". И вскоре на Сахалине были отменены смертная казнь, телесные наказания, улучшены условия содержания женщин.
Но это не помогло Галкину-Врасскому удержаться на высоком посту: начальник Главного тюремного управления был переведен на другую работу.
От Галкина-Врасского до Дзержинского
"Остров Сахалин" буквально нашпигован цифрами, статистическими и прочими данными, органично вошедшими в художественную структуру повествования. Может быть, сидя за письменным столом, Чехов вспоминал добрым словом своего гимназического учителя-математика Эдмунда Иосифовича Дзержинского. Да, отца "железного" Феликса Эдмундовича, вместе с другими создавшего Главное управление лагерей (ГУЛАГ) взамен Главного тюремного управления, которым руководил высмеянный писателем Галкин-Врасский.
Даже в самых смелых предположениях Антон Павлович не смог предсказать такое будущее России. Но остались его слова:
"Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, заражали сифилисом, развращали, размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей. Теперь вся образованная Европа знает, что виноваты не смотрители, а все мы...".
Возвращение на Дальний Восток
В 1901 году художник Илья Репин начал работу над грандиозной картиной "Торжественное заседание Государственного Совета". И написал для нее несколько десятков блистательных по характеристике и мастерству портретов-этюдов. Среди персонажей - и Михаил Галкин-Врасский, ставший к тому времени саратовским генерал-губернатором, действительным тайным советником, членом Государственного Совета.
В 1930-х годах эти репинские портреты, по определению Игоря Грабаря, "были разбазарены" по провинциальным музеям. По иронии судьбы портрет Галкина-Врасского оказался во Владивостокской картинной галерее...
P.S. Право последнего удара Антон Павлович оставил за собой, отослав экс-начальнику книгу "Остров Сахалин" с надписью: "Его превосходительству Михаилу Николаевичу Галкину-Врасскому от автора. 1895. 14. IХ".