Эта фотография кажется кадром из фильма про войну, про эвакуацию. Но снимок - из жизни. Он сделан в ноябре или декабре 1942 года в Свердловске, в рабочем бараке на Уралмаше.
Снимок давно хранится в нашей семье, хотя поначалу я не знал никого из тех, кто на нем запечатлен.
Для меня, подростка, разглядывание этого снимка было сродни чтению "Таинственного острова" или "Капитана Немо". Я чувствовал себя на подводной лодке, которая погружается в пучины времени, в зимний вечер 1942-го.
Наверное, долго, за разговорами и скудным чаем, ждали, когда все будут в сборе. "Теснее, теснее..." - просил фотограф.
Убрали стол, отодвинули кровать, но ее железная спинка влезла в кадра слева, сияет от вспышки. Комод справа, застеленный кружевной салфеткой, тоже стал героем снимка. На нем стоит в рамке портрет военного, и, кажется, - того самого офицера, которого я про себя назвал Виктором. Он и сам тут же, за комодом. А за спиной молодого человека и, очевидно, его сестры, на стене - плакаты. Один со Сталиным, а другой - с Кремлём.
Два старика (сидят слева), видно, только вернулись со смены, оба в ватных штанах и валенках. Один из них, могучий, будто из чугуна литой, мастеровой, сцепил тяжелые руки на колене и сурово смотрит из-под низко нависших бровей. Чувствуется, что эта суровость не от характера, а от постоянного напряжения и бессонных ночей в заводском цеху, где на стене - закопчённый плакат "Всё для фронта, всё для победы!.."
У окна тесно жмутся друг к другу худенькие женщины. Стриженый мальчишка, напоминающий юного Николая Гумилева, выглядывает еле приметно из-за спины старика-мастерового.
Немолодой долговязый мужчина с черной прядью, упавшей на высокий лоб (стоит крайний слева), готов бы и улыбнуться, но улыбка лишь еле приметно тронула губы. Видно, какой это интеллигентный деликатный человек. Должно быть, инженер или мастер цеха.
Спиной к нему не очень ловко пристроился невысокий человек во френче с лицом нервным и замкнутым. Мне удалось узнать, что его зовут Иван Матвеевич Шадрин. На снимке ему 52 года. Он только освободился из лагеря и сидит он не очень ловко из-за больной ноги, поврежденной в заключении.
До войны Иван Матвеевич был председателем колхоза "Калиновка" в Курганской области. После доноса его арестовали и увезли из деревни в Челябинскую пересыльную тюрьму. Когда он вышел, то оказалось, что жена ушла к другому, а дочка Руфина - в детдоме в Миассе. Забрав дочку, Иван Матвеевич поехал к брату и матери в Свердловск.
Брат Николай Матвеевич Шадрин работал на Уралмаше, был добрым человеком и прекрасным фотографом. Он и собрал всех родных и соседей на этом снимке.
Руфина, восьмилетняя дочка Ивана Матвеевича, - это очень серьезная девочка в пальтишке, которая сидит между стариком-мастеровым и своей бабушкой (в косынке) Ефросиньей Осиповной.
Именно Руфина Ивановна Шадрина помогла мне отчасти восстановить историю снимка. Горько, что рассказать о других героях этой фотографии она не могла. Иван Матвеевич, тяжело болевший после лагеря, умер 30 августа 1943 года, и Руфина вновь оказалась в детдоме.
Так что имена еще восемнадцати человек со снимка мы не знаем.
Столько народу набилось в комнату, а не жарко. Рабочие сидят в валенках, пожилые женщины - в кофтах и душегрейках.
Тем удивительнее видеть на первом плане девочку в легком платьице. Похоже, она впорхнула в комнату, как ангел, за несколько секунд до съемки. Фигурка ее немного затуманилась, получилась не совсем в фокусе, но именно эта девочка озарила весь невеселый снимок.
Удивительно, что не тревогой, а каким-то умиротворением дышит эта фотография, сделанная на Урале в самую глухую пору войны. Нет в лицах ни суеты, ни испуга, ни забитости. Да, смертельная усталость, изработанность, но сколько внутренней силы.
Хоть и не в обнимку они стоят (не принято было напоказ с нежностями-то выставляться), но видно, что хорошо им быть рядом. И беда, и радость - все поровну. И не только поговорить, но и помолчать им есть о чем.
Может, это и называется сплоченностью? Только сплотились здесь люди не вокруг "родной партии" и "отца народов", а вокруг домашнего очага и детей.
И невольно завидуешь им, а чему - и сам не знаешь. Ведь измучены, бедны, не отмечены наградами, и даже вот не узнаны многие до сих пор. А хочется быть с ними.
Разошлась потом эта карточка по фронтам с ласковыми женскими словами, с детскими каракульками, с буквами, расплывшимися от стариковских слез. Вот, мол, мы. Ждем вас тут с победой, возвращайтесь, родные сыны и братья. И там, на фронте, носили эту густо населенную карточку в кармане гимнастерки или в командирской сумке.
Мне думается, что непременно и сегодня лежит у кого-то эта фотография в прабабушкиной шкатулке - гляньте: может, там имена на обратной стороне написаны?
78 лет прошло. Шансов, что кто-то из героев этого снимка сыщется, понятное дело, немного. Одна надежда на девочку в летнем платьице.
ОТ РЕДАКЦИИ
Дорогие читатели! Если вы узнали кого-то на снимке 1942 года, напишите нам по адресу: rodinainfo@rg.ru