Поделиться
Несмотря на доводы недропользователя, граждане, ознакомившись с проектной документацией, оценили воздействие разреза на окружающую среду как крайне негативное. По их мнению, если проект, рассчитанный на восемь лет, будет реализован, то лесному массиву с краснокнижной флорой и фауной, рекам и озеру грозит уничтожение. От выбросов загрязняющих веществ пострадает и соседний город Березовский с окрестными деревнями. Тем более что в последние годы угледобыча здесь уже развивается.
От технической границы новых участков, где угольщики намерены открытым способом дорабатывать "запасы по выходам пластов", до деревни Новая Балахонка - меньше километра. Правда, представитель компании-недропользователя заверил: санитарно-защитная зона в соответствии с требованиями законодательства составит тысячу метров. Более того, компания готова выкупить у жителей недвижимость в радиусе двух километров и построить очистные сооружения, а также проводить мониторинг атмосферного воздуха, размещать отвалы только на арендованных землях и, наконец, заниматься рекультивацией. Без учета всех этих требований проект экологическую экспертизу не пройдет. В свою очередь, у участников слушаний возник вопрос: "Кто будет контролировать проведение рекультивации и природоохранных мероприятий?"
Участник общественных слушаний - житель деревни Дмитриевка - вспомнил, как несколько лет назад арендаторы земельного участка, перед тем как начать на нем добычу щебня, тоже обещали исправить нарушенный ландшафт. Но слов не сдержали. Близ деревни, где жителей осталось раз, два и обчелся, - яма и бездорожье. Теперь на эти места еще и угольные отвалы наступают.
А как же проекты освоения месторождений, с успехом прошедшие экологическую экспертизу? Для этого необходимо провести комплекс инженерно-экологических изысканий, включая учет объектов растительного и животного мира (в том числе редких, краснокнижных), а также зон с особым режимом природопользования, лесозащитных территорий. Причем изыскания должны проводиться в благоприятные климатические сезоны.
- Но авторы "горящих" проектов обычно начинают мне звонить в ноябре-декабре. Их не смущают ни снег, ни мороз, они готовы оплатить специалисту-ботанику поиск образцов флоры под снегом, - утверждает завотделом Кузбасского ботанического сада Института экологии человека СО РАН, доктор биологический наук Андрей Куприянов. - Может, потому, что понимают: выйди я в поле летом, обязательно найду какие-нибудь редкие виды. Но заказчикам добросовестный отчет, получается, не нужен. Ведь если на территории нет растений, занесенных в Красную книгу, то нет и никаких препятствий для ее промышленного освоения. Просматривая разные проекты освоения лесов, я неоднократно убеждался, что раздел о биоресурсах выполнен формально. Одни и те же данные просто берут и переносят из проекта в проект, под копирку.
Общественники насчитали около двух десятков работ, опирающихся на изыскания, сделанные под снегом. Порой эксперты вообще не выезжают на обследуемую территорию. Так, в описании природного участка, прилегающего к тому самому разрезу у деревни Новая Балахонка, фигурируют осиново-березовые леса, хотя на самом деле там сплошные пихтовые с краснокнижными растениями кандыками. Кроме того, анализ ряда проектов показал, что их авторы зачастую игнорируют такие важные моменты, как запрет на размещение угольных предприятий в водоохранной или санитарно-защитной зонах и в непосредственной близости от населенных пунктов.
- Например, граница лицензионного участка Осиновского доходит до реки Томи так близко, что во время паводка участок явно будет подтапливаться и размываться, - отмечает член регионального штаба ОНФ, модератор тематической площадки "Экология" Андрей Егоров. - А еще мы выявили пять работ, авторы которых рассматривают рекультивацию земель, нарушенных при добыче золота, исключительно как процесс естественного самозарастания. Мол, рядом с месторождением лес, значит, почвенный и растительный покровы восстановятся без участия человека.
Если же восстановительные мероприятия проектировщики все-таки предусматривают, то за их выполнением следят (по отдельному договору, за отдельную плату) отделы авторского надзора, которые, правда, есть лишь у крупных проектных компаний. Однако, как уточнила советник главного инженера одного из проектных институтов Татьяна Степченко, речь идет лишь о проверке реализации технических решений, но не мероприятий по охране окружающей среды. К тому же недропользователь, начиная осваивать лицензионный участок, разрабатывает новую разрешительную документацию (по факту освоения), которая отличается от изначального проекта. Последний действительно может воплощаться в жизнь не один десяток лет. Но рекультивация, убеждена председатель общественного экологического совета при губернаторе Кузбасса Нина Вашлаева, - все же один из неотъемлемых процессов работы предприятия, это следует прописать в документах и выполнить. Но кто при этом должен воздействовать на нерадивых проектировщиков?
- Когда к нам обращаются с жалобами на ошибки и недостатки в проектах, с каждым случаем разбирается экспертный совет, однако все это не касается экологических аспектов. И вмешиваться в коммерческую деятельность организаций мы не имеем права, - пояснила председатель контрольного комитета ассоциации "СРО "Кузбасский проектно-научный центр" Маргарита Карнаухова.
Кроме того, по словам начальника отдела охраны окружающей среды крупной проектной компании Татьяны Ефремовой, проектировщики теперь принимают на свой страх и риск даже технические решения. Без техусловий, которые недропользователи и собственники муниципальных земель им больше не выдают, ссылаясь на постановление правительства РФ N800 от 10 июля 2018 года, лишившее их этих полномочий. То есть муниципалитеты не согласовывают проекты рекультивации и не принимают земли после выполнения всех работ. Выходит, рекультивация сегодня исключительно на совести недропользователей.
- Компании, которые дорожат своим именем, стараются делать все, как надо, - подчеркивает замруководителя Сибирского управления Ростехнадзора Михаил Сербинович. - Но гораздо чаще наблюдаем другое: не очень богатое юрлицо, получив в пользование участок недр, заказывает проект его освоения и работает лет пятнадцать. Но как только меняется в худшую сторону конъюнктура угольного рынка или падает коэффициент вскрыши, недропользователь быстро создает проект консервации участка, рассчитанный лет на пять-десять, и работает уже по нему. За это время распродает имущество, вступает в процедуру банкротства, потом ликвидирует юрлицо и исчезает, оставив после себя яму. Какие там краснокнижники! Нет даже технической рекультивации. Регион в итоге остается с очередным опасным производственным объектом, не имеющим законного представителя. Некому выдавать предписания, некого вести в суд и штрафовать.
После реструктуризации угольной промышленности в Кузбассе осталось около сорока брошенных шахт. Благо, в последнее время арендаторам новых участков выдают лицензии-"двойняшки", обязывающие ликвидировать старые добывающие предприятия. В частности, шахту "Коксовую-2" в центре Прокопьевска. Но кардинально ситуация не изменилась, и площади нарушенных земель в регионе с каждым годом увеличиваются. Свою лепту вносят и добытчики драгметаллов, а также щебня, песка, известняка и других полезных ископаемых. Они уходят от ответственности по той же самой схеме, что и угольщики. А у муниципалитетов нет средств, чтобы зарыть все брошенные ямы.
Когда-то в Кузбассе, напомнила проектировщик Татьяна Степченко, выполнялась комплексная раскройка месторождений - для целостной картины отработки запасов полезных ископаемых. И отечественное законодательство предусматривало создание целевых восстановительных (залоговых, рекультивационных) фондов. Именно по этому пути идут многие развитые страны. К сожалению, в России такой практики нет. Соответствующий законопроект, неоднократно инициированный Кузбассом на федеральном уровне, так и не был принят.
Сегодня создавать фонды не позволяет бюджетное законодательство. "Так давайте предложим его изменить, объединив усилия", - заявил председатель комитета по вопросам аграрной политики, землепользования и экологии заксобрания Кемеровской области Михаил Худяков. По мнению Михаила Сербиновича, проблему аккумулирования средств на рекультивацию и экологические мероприятия можно решить так же, как в стране решают вопросы финансирования долевого строительства.
- Жизнь показывает, что, едва появляются деньги, желающих заниматься восстановительной деятельностью хоть отбавляй, - напомнил Сербинович. - Например, в городе Осинники выделили средства на разбор старого терриконника, и потенциальные подрядчики выстроилась в очередь. А пока денег на рекультивацию нет, как и четкой процедуры финансирования консервационных работ, недропользователя заниматься ею никто не заставит. Он найдет тысячу уловок. И проекты можно рисовать какие угодно, но только выполняться они не будут.