Швыдкой: Новая жизнь не зарождается на социальной дистанции

В нынешнем году в ночь с 31-го на 32-е мая - а это, как известно, любимое число барона Мюнхгаузена, ставшее особенно популярным в России после телевизионного фильма Марка Захарова с Олегом Янковским в заглавной роли, - имел счастье оказаться в саду и залах московского ГМИИ им. А. С. Пушкина в компании совершенно замечательных людей. Вместе с Мариной Лошак, Мариной Нееловой, Полиной Осетинской, Екатериной Шипулиной, Ренатой Литвиновой, Александрой Довгань, а также Юрием Башметом, Ильдаром Абдразаковым, Евгением Мироновым, Виктором Рыжаковым, Игорем Бутманом, Валерием Сюткиным, Владимиром Кошевым и Михаилом Куснировичем. Всем нам, пусть и на социальной дистанции, определенной Роспотребнадзором, выпала немыслимая по нынешним временам роскошь живого человеческого общения, которая была не менее прекрасна, чем неоклассика архитектурного создания Романа Клейна.

Не мое дело судить о том, что увидели зрители на экранах своих телевизоров в результате этого события - участие в концерте, посвященном 20-летию Открытого фестиваля "Черешневый лес" и 108-й годовщине со дня открытия Пушкинского музея лишает меня этой возможности. Но выразить великую радость от реальной, живой, не телевизионной встречи с друзьями и коллегами, которые вместе со всеми попали в плен пандемической самоизоляции, не может запретить никто. Разве что главный редактор "РГ", который в данном случае, надеюсь, проявит снисходительность.

Деятели культуры и искусства за время физической разлуки с публикой овладели виртуальными инструментами творчества и просветительства

С 15 марта, после того, как были закрыты театры и концертные площадки, уже два с половиной месяца мы встречаемся, как правило, лишь в Сети, в различных виртуальных программах - люди, заключенные в отдельные клеточки на экранах своих компьютеров. И эта имитация живого общения лишь подчеркивает коллективное одиночество каждого из нас. Со всеми вместе - и совсем один. Ставшая расхожей фраза "ни дня без Зума" напоминает о безумии, которое только на первый взгляд приближено к здравому смыслу. Что-то очень похожее на реальную жизнь, но в конечном счете лишь ее цветная тень, раскраска которой только подчеркивает неестественность происходящего. И всякий раз на ум приходит знаменитая реплика из пьесы Евгения Шварца: "Тень! Знай свое место". Но никуда не деться, ведь эта тень принадлежит тебе. Виртуальная копия, у которой есть шанс прожить много дольше ее психофизического оригинала.

Разумеется, мое брюзжание вызовет непременную отповедь продвинутых людей, которые давно освоились в виртуальной реальности. Они уверены, что цифровая революция уже потеснила, а скоро и вовсе вытеснит из большой игры архаистов, цепляющихся за привычки ХХ столетия. Прекрасно понимаю, что без современных средств и способов коммуникации мы бы окончательно потерялись в этом пандемическом мире. Не будь Сети и ее возможностей, наше одиночество было бы много болезненнее. Но Сеть - вроде анальгетика, она лишь притупляет боль, но не излечивает болезнь. Дает возможность бесплотного контакта, который не заменит дружеского или любовного объятия. Понятно, что людей, пишущих в самоизоляции, значительно прибавилось, но кто из них Пушкин, который превратил холерный болдинский карантин в плодоносящую Болдинскую осень.

Более 70% студентов хотят вернуться в привычные вузовские аудитории

В Греческом зале, парадоксально прославленном Аркадием Райкиным и Михаилом Жванецким в знаменитой эстрадной миниатюре, Евгений Миронов читал "Болдинскую осень" Давида Самойлова: "И за полночь пиши, и спи за полдень, /И будь счастлив, и бормочи во сне!/Благодаренье богу - ты свободен -/В России, в Болдине, в карантине..." Живые звуки и голоса заполняли пространства Музея на Волхонке, пробуждая его сокровища словно спящих красавиц из всех сказок мира. И застывшая пластика обнаруживала способность излучать особый свет, отзываясь на человеческие страсти, рвущиеся к небесам в слове и музыке. Культура разрушает любые социальные дистанции. Но в не меньшей степени социальная дистанция противоестественна человеческой природе даже в тех этносах и странах, где территория индивидуума является "священной коровой". Новая жизнь не зарождается на социальной дистанции. Этот великий консерватизм естественного биологического бытия предопределяет нашу судьбу не только в настоящем, но и в будущем. Во всяком случае, в это хочется верить.

"Жизнь выше идей", - писал великий Гёте. Не случайно над загадками "живой жизни" ломали голову великие философы и писатели. Само это словосочетание, которые редакторы-педанты никогда бы не оставили в литературном тексте, любил повторять Ф. М. Достоевский, писатель, чья гениальная рефлексия проникала в бездны человеческого сознания, в трагический хаос плотских страстей. И в божественном озарении угадывала великое могущество и красоту непостижимой "живой жизни".

Сегодня без устали повторяют, что пандемия на порядок усилила могущество виртуальной реальности, и по мере выхода из карантинных ограничений мы будем вынуждены отказываться от привычных форм жизни. В подобных заявлениях есть свой резон. Но не стоит его абсолютизировать. По последним опросам, более 70% студентов хотят вернуться в привычные вузовские аудитории. Представители бизнеса полагают, что далеко не все специалисты эффективно работают в удаленном режиме. Деятели культуры и искусства, которые многому научились и еще научатся за время вынужденной физической разлуки со своей публикой, овладели новыми - виртуальными - инструментами творчества и просветительства, мечтают вновь встретиться с живой заинтересованной аудиторией. Ведь завершающий этап рождения любого произведения искусства - это встреча с читателем, слушателем, зрителем. Акт сотворчества необходим всем его участникам.