"РГ" выбрала пять книжных новинок фестиваля "Красная площадь"

Конечно, для книголюбов самоизоляция - сплошное томление духа. Конечно, интернет, разные соцсети... Но разве это может заменить поход в книжный магазин? А в библиотеку? Да что там - а на крупный книжный фестиваль, где шум и гам, и толкотня, пестрят обложки, издатели зазывают, наконец, писатели - глаза в глаза с читателем. Ну красота же.

Всем казалось, фестиваль на Красной площади не состоится - в таких условиях. И на тебе. На день рождения Пушкина, 6 июня, "Красная площадь" открылась. Пусть всего на три дня. Но это было - торжество отечественного книголюбия над распоясавшимся вирусом. Двести издательств, 250 событий в программе, 15 тысяч гостей. Больше не позволил Роспотребнадзор - для соблюдения дистанции. Но главным нарушителем стали книги: дистанцию с читателем они не соблюли. Как говорил на площади писатель Евгений Водолазкин, у русской литературы исторически особые отношения с карантином - неудивительно, что именно с литературы началась отмена изоляции, открытие Москвы. Что ж, из представленных на фестивале книг можно было выбрать многое по вкусу. А для читателей "РГ" мы отобрали пять новинок. Читать можно без маски.

Евгений Водолазкин. "Сестра четырех": Пьеса в 2 действиях. - М.: Издательство "АСТ", Редакция Елены Шубиной

Евгения Водолазкина трудно назвать "правоверным реалистом", но форма камерной пьесы, действие которой происходит целиком в замкнутом помещении, для него все-таки нехарактерна. Но зато оказалась очень органична той ситуации, в которой мы все очутились.

Четверо, о ком идет речь, - это пациенты инфекционной палаты, четыре типажа-архетипа, которых так и зовут - Писатель, Депутат, Доктор и единственный, имеющий что-то вроде собственного имени, - развозчик пиццы. Оказавшись в одной палате и связанные общей бедой, они, естественно, проговаривают все то, что бурлит в воздухе. Депутат вон ехал на заседание, а оказался здесь. Эта пандемия - это ведь субститут мировой войны, да? А можно ли верить тому, что говорят в новостях? Будто в интернете можно!

Но пьесой, причем с выходом в метафизику, эти интеллектуальные (и отчасти дионисийские) диалоги делает как раз та самая Сестра. Которая так туго, с двойным перегибом, вплетена в сюжет, что о ее роли невозможно даже намекнуть, не разрушив интригу. Намекнем по-другому: в качестве места действия пьесы сразу указана "инфекционная больница имени Альбера Камю".

Наоми Алдерман. "Сила": Роман/Пер. с англ. - М., Фантом Пресс

В чем сила, сестра?! Из разных концов света приходят странные сообщения: девочки-подростки с помощью непонятной энергии калечат своих обидчиков. Фейк, мистификация, флешмоб? Но нет. Постепенно выясняется: по непонятой причине, скорее всего мутации, у женщин развивается способность разить врагов мощным электрическим разрядом. Отныне женщины - неслабый пол во всех отношениях. В английском слово power - не только сила, но еще энергия и власть, что важно для замысла.

Однако Алдерман задумала не просто очередную антиутопию, ее амбиции гуще. Мы почти сразу узнаем, что миропорядок, который выстроили получившие силу женщины, завершился катастрофой. От тех темных, наших с вами, судя по реалиям, веков, от канувшей в небытие культуры остались только непонятные артефакты. События романа - психологическая и антропологическая реконструкция, сделанная далеким-далеким потомком, что существенно - мужчиной. Который очень хочет, чтобы к его фантазиям не относились снисходительно, как к чисто "мужской литературе".

Маргарет Этвуд. "Заветы": Роман /Пер. с англ. - М., ЭКСМО

"Заветы" - сиквел, продолжение "Рассказа служанки". Мировая слава к англоязычной канадской писательнице и ее творению пришла благодаря "эффекту сериала". 35 лет назад вышел "Рассказ служанки", получивший высшую литературную премию Канады, британскую премию за лучший научно-фантастический роман, попал в шорт-лист Букера. Серьезный коммерческий потенциал был очевиден. Через пять лет вышел фильм. Режиссер Фолькер Шлендор, в главной роли - прекрасная Наташа Ричардсон. Но кто кроме синефилов и особенно рьяных фанатов сериала сейчас вспомнит эту картину? Хотя зря.

А потом вспомнили, да еще как: три суперуспешных сезона, четвертый на подходе! В создании сценария участвует сама писательница, поэтому вполне логично, что появляются "Заветы", которым суждено стать мировым бестселлером - просто по факту появления. Тут есть знакомые герои, их истории прописаны с подробностями, которые читателям и зрителям будут интересны, есть и новые персонажи, развиваются и расширяются уже известные линии романа и фильма. К чести Этвуд, она обладает полезным свойством - искусно маскировать качественные развлекательные романы под интеллектуальную прозу.

Андрей Рубанов. "Жестко и угрюмо": Сборник рассказов. - М.: Редакция Елены Шубиной

Литературные критики называют Рубанова агрессивно-маскулинным автором, а он с этим не спорит и создает очередной по-настоящему жесткий сборник рассказов. Но мало этого, Рубанов категорично заявляет: "Люблю писать рассказы, где главный герой - я". "Я-герой" Рубанова - достойный продолжатель художественно-документальной "я-литературы" Лимонова и Довлатова. Он пишет о том, что пережил и прочувствовал сам. Возможно, кому-то это покажется излишне натуралистичным, слишком документальным и жестким, но Рубанов по-другому не умеет, а с читателями он предпочитает быть максимально честным.

13 рассказов, 13 историй мужчин, таких разных и непохожих - советский мальчик, солдат, бизнесмен, отсидевший уголовник, киносценарист, муж, отец...

"Пьяные, счастливые, дурные, мы стояли на балконе, смотрели в желтые окна, вдыхали кислый воздух большого города и хохотали. Мы знали все про все. Нам сравнялось по тридцать пять... Но мы понятия не имели о том, кто мы такие. Мерзавцы - или герои? Авантюристы - или подвижники?"

Мария Елиферова. "#Панталоныфракжилет. Что такое языковые заимствования и как они работают". М.: Альпина Нон-фикшн

Автор этой книги Мария Елиферова - профессиональный филолог, англист и медиевист. А значит, она любит слова не столько родного русского языка, но и языков иностранных, и не только взятые единомоментно, но и в весьма развернутой исторической перспективе. Об этом - о взаимодействии языков в исторической перспективе - она и написала сугубо лингвистическую, но при этом вполне увлекательную книгу. Названия ее глав говорят сами за себя: "Это не мое кофе, или Кто боится трансгендеров?", "Инсульт туники, или Ложные друзья переводчика", "Левиафан, Фантомас и магистр Йода: в мире культурных аллюзий". Трудно поверить - но тем интереснее по ходу чтения убедиться, что ни порицаемые современниками Пушкина панталоны и фрак, ни высмеиваемые нынче "генерал-манагеры" и "операторы клининга" - не случайные всплески, а закономерные явления в процессе естественного развития живого языка.