"Родина" уже рассказывала о бойне, устроенной уральскими заводчиками в XVIII веке ("Демидовы против Лугининых: война "хозяйствующих субъектов", № 2, 2020)1, однако и столетие спустя нравы в тех местах мало изменились. И снова потребовалось вмешательство Петербурга.
"По некоторым делам комиссия"
История, лихорадившая Пермскую губернию в продолжение десятилетия и стоившая многим карьеры, а некоторым и свободы, началась в первых числах марта 1826 г., когда гражданский губернатор К.Я. Тюфяев получил высочайшее секретное повеление.
Таких повелений было даже два. Но если первое - "об отыскании и отправлении за строгим караулом в ближайшую воинскую команду бежавших из мятежной шайки Муравьева-Апостола нижних чинов Черниговского пехотного полка"2 его не встревожило: беглецы найдутся, то второй документ весьма насторожил. Он назывался "По Высочайшей воле имеет прибыть в Пермскую губернию по некоторым делам комиссия" во главе со статским советником Д.С. Пассенко3.
Что за "некоторые дела" во вверенной губернии?
Лишь по прибытии на место загадочная группа ревизоров обрела название - "Комиссия разыскания похищения золота на Урале". Тюфяев, наверное, выдохнул с облегчением, ибо за горнозаводские дела если он и отвечал, то в малой степени. Еще в 1806 г. Пермское, Екатеринбургское и Гороблагодатское горные начальства были подчинены генерал-губернатору, в помощь которому по этой части придавался берг-инспектор. Тогда им был А.Т. Булгаков. Горные начальники не считались с гражданским губернатором. Тюфяеву выпал случай поквитаться.
И поквитался. Комиссия, усиленная губернскими чиновниками, развернулась не на шутку: за первый год ее работы арестам подверглись свыше 500 человек - большей частью мастеровых и крестьян Невьянского, Нижнетагильского, Уфалейского и Кыштымского горнозаводских округов4.
"Крепостной самородок" Зотов
Кыштымские заводы в 1810 г. купил у Демидовых купец 1-й гильдии Л.И. Расторгуев. Был он старообрядцем, и вскоре места заводских и приисковых приказчиков достались ревнителям "древлеправославной веры". Работники стали жаловаться, что при Демидовых "находились в цветущем и законном состоянии", Расторгуев же "против силы закона и человечеству несвойственные возложил отягощения"5. В марте 1822 г. Кыштымские заводы охватило одно из сильнейших на Урале волнений, подавленное воинской командой лишь в феврале 1823 г.6 В том же феврале в Екатеринбурге Расторгуев умер. Наследницами стали вдова и дочери, бывшие замужем за отпрысками влиятельных староверческих родов - купцами Петром Яковлевичем Харитоновым и Александром Григорьевичем Зотовым.
Управление округом принял на себя свекор младшей дочери Григорий Федотович Зотов. Этот "крепостной самородок" (по выражению Д.Н. Мамина-Сибиряка7) более 20 лет управлял Верх-Исетскими заводами, приведя их в образцовое состояние и выслужив себе и родне не только волю, но и значительное состояние. Именно при Зотове в Кыштымском округе началась активная добыча золота, а в 1824 г. заработал богатейший Соймоновский прииск, дававший до трех золотников на сто пудов грунта8.
В сентябре 1824 г. Екатеринбург посетил Александр I. Монарх (размещенный во дворце П.Я. Харитонова) пожелал познакомиться с Зотовым и имел с ним полуторачасовую беседу о горных заводах и старой вере. Но это было раньше. А теперь благостную картину испортил штейгер (рудничный мастер) Хлобыстин, подавший в комиссию Пассенко "извет": "1) Что весной 1825 г. управитель ... Зотов узнал, что в соседственных, к тем заводам Расторгуева, башкирских землях находятся богатые золотые пески, роздал башкирцам более ста тысяч рублей, но сделал с ними условие на владение их землями. По прибытии комиссии приостановился и закрыл расшурфованные места. 2) То жестокое обращение с заводскими людьми простирается до того, что их без суда наказывают кнутом. 3) Что во время проезда покойного государя императора Александра I через Пермскую губернию за одно намерение подать на Высочайшее имя просьбу два крестьянина Кыштымского завода Косолапов и Седельников по приказанию Зотова застрелены были из ружей при заводском исправнике и по его приказанию похоронены - без производства исследования..."9.
Штейгер доносил о тайной золотодобыче, а убиенных помянул, указывая на грозившую ему опасность. Но убиты крестьяне были за попытку обращения к монарху, значит, речь пошла о чести престола. Министр финансов Е.Ф. Канкрин, в чьем ведении состояли горные заводы, доложил об этом монарху. Николай I повелел тотчас начать новое расследование, поручив его флигель-адъютанту полковнику графу Александру Григорьевичу Строганову.
Смерть за жалобу
Строганов нагрянул в Кыштым в сентябре 1826 г. Записка, составленная им по результатам расследования, по мнению советского академика М.В. Нечкиной, "дышит декабристской ненавистью к крепостному праву"10. Полковник объяснял управленческие успехи Зотова не внедрением новой техники и технологий, но тем, что "стали работы возлагать без всякой соразмерности с силами человеческими" и что "строгая взыскательность обратилась в жестокость и тиранство".
При этом "главным театром угнетений" назывались золотые прииски, на которых "более 2000 человек, обращающихся в сей работе без различия пола и возраста, пригоняются туда из деревень за 120 и 160 верст, где находятся в отдалении от семейств своих..., должны беспрерывно работать в дневную и ночную смену по 12 часов сряду, не исключая даже воскресных и праздничных дней, питаться самою скудною пищею, одним хлебом и жить в тесных казармах, а по большей части в землянках и балаганах в самое зимнее время". На приисках эксплуатировался женский и детский труд, для экзекуций применялись палки и ременные кнуты, отсутствовала медицинская помощь, зато имелось кладбище11.
Подтвердились и сведения о двойном убийстве. Один из лидеров волнений 1822-1823 гг. крепостной Клим Косолапов лишь числился мастеровым, а на деле с согласия конторы торговал в розницу заводскими изделиями от Екатеринбурга до Троицка12. После бунта он был арестован и доставлен в Екатеринбург, но сумел сбежать и поселился в избушке на берегу озера Тайги, близ Кыштыма. Конспирация была невеликая: пищу в лес носила его жена, самого Клима не раз видели по дороге на прииски.
Зотов смотрел на это сквозь пальцы, пока в 1824 г. не прослышал, что беглец хочет лично жаловаться царю. Тогда управляющий посулил приказчику Якову Блиновскому полторы тысячи рублей "с тем, чтобы он Косолапова поймал и убил до смерти". Второй убитый, Седельников, еще в 1817 г. был "наказан плетьми и сослан в Сибирь на поселение", но бежал и более шести лет, почти не таясь, проживал в окрестностях Кыштыма. Блиновский прижал Седельникова, и тот выдал, где прячется Клим. К лесной избушке отправилась полусотня вооруженных мужчин, и кто из них убил Косолапова - доподлинно неизвестно13.
Зотов, обеспечивая алиби, уехал на этот день в Екатеринбург. Однако перепуганный Седельников сам подал прошение на имя Александра I. Зотов вновь призвал Блиновского, и тот вместе с четырьмя подельниками задушил Седельникова в лесу. Труп нашли, но заводской исправник Усольцев не заметил на нем "никаких боевых знаков". Строганов же потребовал провести эксгумацию останков, при осмотре которых обнаружилось, что "шейный позвонок и правая нога сломаны, и многие передние зубы верхней и нижней челюстей выбиты". В октябре 1826 г. граф изъял дело о гибели Седельникова из канцелярии Пермского горного правления и продолжал держать его у себя даже в 1829 г.14
Осторожность Строганова не была излишней, ибо выяснилось, что влияние "кыштымского зверя" Зотова пределами одного округа не ограничивалось.
Общак старообрядческого купечества
Пораженный масштабом злоупотреблений, Строганов просил начальника Екатеринбургских заводов берг-гауптмана О.С. Осипова опечатать все комнаты и сундуки Харитонова и Зотовых, где могли храниться бумаги, к дверям поставить караул, Григория Зотова и его племянника Петра "числить под присмотром, дабы не могли они куда-либо отлучиться"15.
Осипов не замедлил бросить на исполнение просьбы значительные силы: обер-гиттенфервалтеров (старших заводских управителей), полицмейстера, частного пристава и квартальных надзирателей. Они опечатали все что ни попадя, кроме мест, где могли содержаться "уличительные документы". Строганов был взбешен, требовал наказания виновных (и добился его в 1830 г.), но операция прошла впустую.
Зато Тюфяев в Перми исполнил подобную просьбу отменно. В итоге выяснилось, что пермский поверенный купцов Расторгуева и Харитонова Осип Наседкин не только раздавал от их имени взятки, но и фиксировал все в бухгалтерской книге: "253. По делу Мирошина (1819) - 2000 руб.; 254. По делу Резанова (1819) - 3000 руб.; ... 338. Павлу Ивановичу Бело... (1821) - 10 000 руб.; 339. Андрею Никитичу Андр... (1821) - 2000 руб...".
Общая сумма "лихоимственных дач" за 1812-1826 гг. составила 61 920 руб. и одну копейку16. Старообрядческими взятками кормились "первые лица" губернии (губернатор в их число не попал), а также ряд важных персон в столице. Подлинное гнездо лихоимства открылось в Пермском горном правлении. Лишь один из чиновников не попал в реестр Наседкина. Но имя берг-инспектора А.Т. Булгакова в этом списке имелось. Жалобы на Булгакова, который "проводил во всех заводах и селах смертное бесчеловечное и телесное наказание", выглядели теперь совсем в ином свете17.
Злополучный список нельзя было объяснить делами лишь Кыштымского округа или интересами одного клана Расторгуевых-Харитоновых-Зотовых. Сам того не желая, Строганов обнаружил "общак" уральского старообрядческого купечества. А это была сила великая. Достаточно сказать, что староверы с XVIII в. контролировали пост городского головы Екатеринбурга - богатейшего города Пермской губернии. И как раз в 1826 г. головой стал Петр Харитонов.
Честным воздается
Строганов вернулся в Петербург в 1827 г., но расследование продолжилось. Григорий Зотов сидел под арестом в своем доме. Прошение по делу Зотова направил в Сенат влиятельный волжский купец-старообрядец Г.И. Суетин. В сентябре 1830 г. был готов сенатский указ об освобождении, но Николай I велел "держать по-прежнему под арестом"[18]. Впрочем, арест обозначался лишь присутствием в прихожей солдата с ружьем, сам же Зотов "жил, ни мало не стесняя себя, делал, что ему угодно, распоряжался своими делами, приглашал к себе кого хотел"19.
Харитонов оставался городским головой до конца выборного срока в 1829 г. К убийствам он отношения не имел, а по поводу "лиходательства" отвечал, что после кончины тестя строжайше воспретил поверенному Наседкину такие незаконные расходы20. Осип Наседкин и пострадал: под арестом заболел, в сентябре 1830 г. был освобожден на поруки, а в январе 1832 г. умер21. В январе 1836 г. Харитонов был "лишен медалей и доброго имени" и выслан в Кексгольм, где через два года и умер22. Григорий Зотов также был сослан, но куда и где окончил свои дни - неизвестно.
Серьезнейшими последствиями эта история обернулась для горного ведомства: Николай I одобрил проект Канкрина и указом от 22 ноября 1826 г. учредил должность главного начальника горных заводов хребта Уральского. Начальник заводов подчинялся непосредственно министру финансов и получал полную независимость от губернских властей. Дабы разобраться со списком Наседкина, первый начальник заводов генерал А.А. Богуславский создал комиссию во главе с тем самым единственным чиновником, не бравшим взяток С.М. Походяшиным. Единовременное удаление взяточников привело бы к параличу главного горнозаводского региона страны. Поэтому под суд никто из них не попал, но все были разделены на три "очереди" и "без всякой огласки" поэтапно переведены "в другой род службы"23. Благодаря расследованию, государству было возвращено драгметалла на полтора миллиона рублей на миасских приисках и еще на полмиллиона - на екатеринбургских.
1. Панин А. Демидовы против Лугининых: война "хозяйствующих субъектов" // Родина. 2020. N 2. С. 108-111.
2. Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. 621. Оп. 1. Д. 42. Л. 3.
3. ГАСО. Ф. 621. Оп. 1. Д. 42. Л. 6.
4. Корепанов Н.С. В провинциальном Екатеринбурге (1781-1831 гг.). Екатеринбург, 2003. С. 144-145.
5. ГАСО. Ф. 12. Оп. 1. Д. 662. Л. 225, 230.
6. Горловский М.А., Пятницкий А.Н. Из истории рабочего движения на Урале: Очерки о положении крепостных рабочих Среднего Урала и их борьбе за ликвидацию крепостничества (1800-1870 гг.). Свердловск, 1954. С. 112-150.
7. Мамин Д. Город Екатеринбург: Исторический очерк // Город Екатеринбург: Сборник историко-статистических и справочных сведений по городу с адресным указателем и присоединением некоторых сведений по Екатеринбургскому уезду. Екатеринбург, 1889. С. 27.
8. Данилевский В.В. Русское золото: История открытия и добычи до середины XIX в. М., 1959. С. 139-140.
9. Новокрещенных Н.Н. Из истории Кыштымских горных заводов // Труды Пермской ученой архивной комиссии. Пермь, 1893. Вып. 2. С. 66.
10. Нечкина М.В. Грибоедов и декабристы. М., 1977. С. 181.
11. Рабочее движение в России в XIX веке: сб. документов и материалов. М. 1955. Ч. 1. С. 683-687.
12. Кулагина Г.А. К вопросу о руководителях волнений уральских мастеровых в 20-х годах XIX столетия // Из истории Урала. Свердловск, 1960. С.157-163.
13. РГИА. Ф. 37. Оп. 5. Д. 154. Л. 2 об.
14. ГАСО. Ф. 43. Оп. 3. Д.136. Л. 69 об.
15. ГАСО. Ф. 43. Оп. 3. Д. 137. Л. 7-7 об.
16. ГАСО. Ф. 43. Оп. 3. Д. 136. Л. 1-10.
17. РГИА. Ф. 37. Оп. 5: Д. 132. Л. 58; Д.154. Л. 2 об. и др.
18. Агеев С.С., Микитюк В.П. Рязановы - купцы екатеринбургские. Екатеринбург, 1998. С. 81-82.
19. Афанасьев Н.Я. Указ. соч. С. 33.
20. ГАСО. Ф. 43. Оп. 3. Д. 136. Л. 138 об.
21. ГАСО. Ф. 24. Оп. 25. Д. 725. Л. 128.
22. Неклюдов Е.Г. Уральские заводчики в первой половине XIX века: владельцы и владения. Нижний Тагил, 2004. С. 406-407; Новоселова З.А. Кексгольм - уездный город Выборгской губернии. Первая половина XIX века (Доклад на Приозерских краеведческих чтениях 1999 г.) // Вуокса: Приозерский краеведческий альманах. СПб., 2001. С. 233-246.
23. ГАСО. Ф.43. Оп. 3. Д.136. Л.131-132 об.