Миркин: Все в денежной реформе 1991 года было искривлено

Эффект - "удар под дых". Хрупкие отношения с государством, когда доверяешь ему, считаешь, что все решения принимаются в твою пользу, "ради блага народа", испытали болезненный удар. Ясно же каждому, что это была конфискация, отъем. И в какие времена, как некстати! В 1990 году разрастался кризис в экономике. Нарастала нестабильность внутри СССР. Каждый день приносил известия о политических и социальных событиях, кричащих о том, что впереди - тяжелые времена.

Нет лучшего способа раскачать лодку, чем уверять население, что все в порядке, что никакой денежной реформы не ожидается и никто не собирается залезать вам в карманы. И потом, через несколько дней, ее, родимую, объявить, и так, чтобы люди метались, как в мышеловке. А потом, через три месяца, еще и кратно повысить розничные цены, добивая сбережения. При этом уверять, что все - для вас и истинно трудовые сбережения не затронуты, а деньги изымаются только у спекулянтов или же у тех злокозненных, на Западе, кто копит их, чтобы по дешевке скупить у нас все предприятия и всю родную землю. Можно потом тысячу раз доказывать, как все было сделано правильно, назначать компенсации и даже издавать указы, но рана останется.

Все, как в семье. Неверность, удар, которого ты не ожидал, - и впереди совсем другая жизнь, в которой ты знаешь: доверять, окончательно доверять, верить каждому слову уже нельзя. Мы сызмальства привыкли полагаться на государство. Мы зависим от него, так устроена наша экономика.

Денежная реформа 1991 года легла на незажившие раны. За 70 лет две денежные реформы (1922 и 1947 года), деноминация 1961 года, приведшая к росту цен, вспышки инфляции, отъем денег населения через принудительные займы, с регулярными дефолтами облигаций. А потом ведь еще и денежная реформа 1993 года, тоже конфискационная. Как все было похоже! 1947 год - неделя на обмен денег (две - на "северах"). Кто не успел, тот опоздал. Наличные по самому худшему курсу - 10 к 1. В сберкассах - чем больше вклад, тем хуже условия обмена. "Порядок обмена ударит прежде всего по спекулятивным элементам, накопившим крупные запасы денег и держащим их в кубышках" (постановление 1947 года).

Денежная реформа 1993 года? Лимиты на обмен по суммам и времени (две недели), штампы в паспортах, летом, когда люди в отпусках, паника. Смысл тот же - не только обмен, но еще и конфискация. Только в деноминации 1998 года не было этих унизительных условий, и она прошла спокойно и беспамятно.

"Как бы обойти государство?" Страсть эта идет и с вечера 22 января 1991 года, когда пытались хоть что-то купить за старые банкноты или разменять их, до 0 часов 23 января, пока еще что-то работало. Тогда же сложился черный рынок, где старые банкноты покупались за четверть цены.

Все в денежной реформе 1991 года было искривлено. Самое главное - отношение к сбережениям населения как к "денежному навесу", как к фактору инфляции, к тому, что не покрыто товарами народного потребления. 47% наличных считались избыточными (1990, ЦБР). И, значит, нужно бить-колотить, чтобы достичь баланса, пусть даже под лозунгами того, что спекулянтов и темные силы нужно брать за горло.

Даже если холодный анализ показывает, что 80-90% населения денежная реформа не затронет, все равно на деле это выходит не так и, самое главное, остается память о том, как "к тебе в карман залезли". Она хорошо знакома тем, у кого хотя бы раз грабили квартиру. Чувство гадливости, омерзения, обмана. Когда оно у миллионов - какое же здесь доверие к государству, какие спокойные реформы! Бери и хватай! Все, что потом случилось в 1990-е, за редким исключением, поддерживало это чувство. Это надо же - войти в рыночные реформы, в приватизацию с денежно обескровленным населением, без его сбережений, которые были всегда - и должны быть - главным источником инвестиций! Вместо того чтобы в конце 1980-х - начале 1990-х создать максимум стимулов для ударного роста товаров для населения. И закрыть проблему!

Хороший урок! Но урок ли? Когда следишь, как рубль год за годом, пусть еле-еле, приближается к магической отметке 100 рублей за доллар, думаешь: а не будет ли искуса опять все обменять? Или когда видишь гигантское увеличение массы наличных в пандемию (с марта по октябрь 2020 года рост на 24%). Или занимаешься анализом купюрного строения (5-тысячные купюры - 79%, ЦБР). Но лучше сказать: хватит, больше никогда ничего ни у кого не отнимем. Не оставим ран. Не относимся к населению как к пластической массе. Пытаемся создать новую историю отношений с ним - доверия, партнерства. Это возможно и сейчас. Но нужен век спокойствия, целый век, чтобы память о конфискациях, о денежных реформах, о дефолтах, о пропавших сбережениях исчезла навсегда.