Открылась выставка к 50-летию присуждения Нобелевской премии Солженицыну
Причина задержки с открытием выставки понятна - многие важные культурные мероприятия прошлого года были перенесены на 2021 год из-за пандемии. На самом деле выставка открыта для посетителей уже с конца января этого года и будет действовать до 2 мая.
На открытии выставки выступили министр культуры РФ Ольга Любимова, советник президента по вопросам культуры и искусства Владимир Толстой, член Совет Федерации Владимир Лукин, ректор Высшего театрального училища им. М. С. Щепкина Борис Любимов и Наталья Дмитриева Солженицына.
Наталья Солженицына озвучила письмо Александра Исаевича в Нобелевский комитет 1972 года, где он выдвигал на премию Владимир Набокова.
Михаил Сеславинский передал Дому русского зарубежья вырезки из "Правды" и "Литературной газеты" тех лет с откликами на присуждение Солженицыну Нобелевской премии.
Нобелевская премия по литературе была присуждена Солженицыну в октябре 1970 года с формулировкой: "За нравственную силу, с которой он продолжил извечную традицию русской литературы".
Телеграмма из-за границы пришла в Рязань, по месту его прописки, но Солженицын в это время жил на даче Ростроповича под Москвой. Ростропович был на гастролях. В мемуарной книге "Бодался теленок с дубом" Солженицын вспоминал не без юмора:
"А тут премия - свалилась, как снегом веселым на голову!.. Пришла - прорвалась телефонными звонками на дачу Ростроповича. Век мне туда не звонили - вдруг несколько звонков в несколько минут. Неразвитая, даже дураковатая женщина жила в то время в главном доме дачи, бегала за мной всякий раз, зная меня под кличкой "сосед", и за руку тянула, и трубку вырывала:
- Да вы что - с корреспондентом разговариваете? Дайте я ему расскажу - квартиры мне не дают!
Она думала - с корреспондентом "Правды"..."
На поздравление Шведской академии Солженицын сразу ответил: "Вашу телеграмму получил, благодарю. В присуждении Нобелевской премии вижу дань русской литературе и нашей трудной истории".
В отличие от Пастернака, Солженицын от премии не отказался, но отказался ехать на церемонию награждения, понимая, что обратно на родину его не пустят. Поэтому награждение состоялось лишь в 1974 году, после того как нобелевского лауреата выслали из родной страны.
На выставке в непрерывном режиме с экрана показывается эта церемония. Вместе с лауреатами 1974 года Солженицын заходит в зал. Во фраке, но без бабочки - наотрез отказался! Лицо сосредоточенное, несколько мрачное. Он не улыбается. И это объяснимо. В Нобелевской речи Солженицын скажет: "На эту кафедру, с которой прочитывается Нобелевская лекция, кафедру, предоставляемую далеко не всякому писателю и только раз в жизни, я поднялся не по трем-четырем примощенным ступенькам, но по сотням или даже тысячам их - неуступным, обрывистым, обмерзлым, из тьмы и холода, где было мне суждено уцелеть, а другие - может быть с большим даром, сильнее меня, - погибли... И мне сегодня, сопровожденному тенями павших, и со склоненной головой пропуская вперед себя на это место других, достойных ранее, мне сегодня - как угадать и выразить, что хотели бы сказать они?"
Экспонаты на выставке - подлинные предметы, начиная с тюремно-лагерных лет писателя и заканчивая 1974 годом: нашивки с номером заключенного, портфель и указка школьного учителя, письменные принадлежности, Нобелевские фрак, диплом и медаль, автографы Солженицына, Ростроповича, Лидии Чуковской, Беллы Ахмадулиной и других, документы из архива ЦК КПСС, фотографии...
Особый раздел экспозиции посвящен писателям и поэтам, погибшим в ГУЛАГе. В центре этой части выставки - дверь одной из камер Бутырской тюрьмы из фондов Государственного музея истории ГУЛАГа.
Галина Тюрина, архивариус Дома русского зарубежья:
- Существует расхожий миф, что Солженицын получил Нобелевскую премию за "Архипелаг ГУЛАГ". Но в 1970 году о существовании этой рукописи знали только 2-3 человека в СССР, и это держалось в строгой тайне. Премия была присуждена писателю после того, как на Западе вышли переводы повестей и рассказов писателя: "Один день Ивана Денисовича", "Матренин двор", "Раковый корпус", "Крохотки". Они были приняты с огромной теплотой зарубежными читателями и критиками. Солженицын сразу был воспринят как классик русской литературы. О "Раковом корпусе" газеты, например, писали, что это сильнее Томаса Манна, потому что Манн пишет о том, что придумал, а Солженицын о том, что пережил лично".
… Археологи не обнаруживают таких ранних стадий человеческого существования, когда бы не было у нас искусства. Еще в предутренних сумерках человечества мы получили его из Рук, которых не успели разглядеть. И не успели спросить: зачем нам этот дар? как обращаться с ним?
Не все - называется. Иное влечёт дальше слов. Искусство растепляет даже захоложенную, затемненную душу к высокому духовному опыту… Как то маленькое зеркальце сказок: в него глянешь и увидишь - не себя, - увидишь на миг Недоступное, куда не доскакать, не долететь. И только душа занывает...
… В русской литературе издавна вроднились нам представления, что писатель может многое в своем народе - и должен.
Не будем попирать права художника выражать исключительно собственные переживания и самонаблюдения, пренебрегая всем, что делается в остальном мире. Не будем требовать от художника, - но укорить, но попросить, но позвать и поманить дозволено будет нам. Ведь только отчасти он развивает свое дарование сам, в большей доле оно вдунуто в него от рожденья готовым - и вместе с талантом положена ответственность на его свободную волю.
... От человека к человеку, восполняя его куцее земное время, искусство переносит груз чужого долгого жизненного опыта со всеми его тяготами, красками, соками, во плоти воссоздает опыт, пережитый другими, - и дает усвоить как собственный.
И еще в одном бесценном направлении переносит литература неопровержимый сгущенный опыт: от поколения к поколению. Так она становится живою памятью нации. Так она теплит в себе и хранит ее утраченную историю - в виде, не поддающемся искажению и оболганию. Тем самым литература вместе с языком сберегает национальную душу.
... Я думаю, что мировой литературе под силу в эти тревожные часы человечества помочь ему верно узнать самого себя вопреки тому, что внушается пристрастными людьми и партиями: перенести сгущенный опыт одних краев в другие так, чтобы перестало у нас двоиться и рябить в глазах, совместились бы деления шкал, и одни народы узнали бы верно и сжато истинную историю других с тою силой узнавания и болевого ощущения, как будто пережили ее сами, и тем обережены бы были от запоздалых жестоких ошибок. А сами мы при этом, быть может, сумеем развить в себе и мировое зрение: центром глаза, как и каждый человек, видя близкое, краями глаза начнем вбирать и то, что делается в остальном мире. И соотнесем, и соблюдем мировые пропорции.
... И простой шаг простого мужественного человека: не участвовать во лжи, не поддерживать ложных действий! Пусть это приходит в мир и даже царит в мире, - но не через меня. Писателям же и художникам доступно большее: победить ложъ. Уж в борьбе-то с ложью искусство всегда побеждало, всегда побеждает! - зримо, неопровержимо для всех! Против многого в мире может выстоять ложь, - но только не против искусства..."
Александр Солженицын - единственный лауреат Нобелевской премии по литературе, который получил ее всего лишь через восемь лет после дебюта в печати. В 1962 году в журнале "Новый мир" была опубликована повесть "Один день Ивана Денисовича". Кроме того, это редкий случай, когда премия присуждалась после первого выдвижения. Считается, что его выдвинул французский писатель Франсуа Мориак.