Может, внимание российских читателей и не было бы так приковано к результатам Международного Букера, если бы в шорт-лист не попала российская писательница и поэтесса Мария Степанова со своей книгой-эссе "Памяти памяти" в переводе Саши Дагдейл.
Букеровская премия (англ. Booker Prize) - одна из самых престижных наград в мире английской литературы. До 2013 года премия присуждалась только автору, проживающему в одной из стран Содружества наций, Ирландии или Зимбабве, за роман, написанный на английском языке. С 2014 года премия вручается за роман, написанный на английском, вне зависимости от гражданства автора. Вообще российских писателей на рынке английской литературы не так уж и много. Они издаются небольшими по английским меркам тиражами и продаются в дружественных издательствам магазинах или на ярмарках. Нетрудно догадаться, почему так происходит. Дело не в том, что англичан не привлекает "загадочная русская душа". Английская литература сама по себе очень богата и разнообразна. Обратите внимание на полки наших магазинов - большая доля российского книжного рынка сегодня состоит из переводной английской литературы.
Мы сами их любим и чтим - писателей туманного Альбиона.
В 2016 году в Москву на Международную ярмарку интеллектуальной литературы non/fiction прилетал один из самых крутых английских писателей - Джулиан Барнс. Накануне приезда мне удалось сделать с ним интервью для "Российской газеты". Беседой с Барнсом я особенно горжусь. Это мой любимый зарубежный писатель. Его ранний роман "Попугай Флобера" когда-то объяснил мне, как можно и нужно писать современные биографии. Его роман "Англия, Англия" - поистине пророческий о крахе национальной самоидентичности. А "Предчувствие конца", за который он получил Букеровскую премию в 2011 году, - лучший психологический триллер из всех, какие я читал.
Сам Барнс так отозвался о своих романах: "Я очень рад, что "Англия, Англия" стал актуальным в 2016 году. Я написал его в 1998 как предостережение, или подарок с ядом для моей страны к миллениуму. Посмотрите, во что вы превращаетесь! Это относилось не только к Англии, конечно. Если вы прогуляетесь по улице в центре любой европейской столицы, вы увидите одни и те же магазины, очень сходные житейские привычки. Европа гомогенизируется, становится однородной. Конечно, если это цена за то, чтобы не было больших войн - а их не было с 1945 года - то ее стоит заплатить. Но есть ощущение, что в ответ на гомогенизацию старые европейские страны создают разные тотемы национальности и оригинальности, как бы показывая, что нет никакой гомогенизации. Смотрите, у нас есть крикет, Биг-Бен и "Битлз"! Все остальное - не имеет значения, самообман!"
В ту поездку Джулиан Барнс презентовал свою новую книгу - роман "Шум времени" о композиторе Дмитрии Шостаковиче... В России даже немного обиделись: почему о Шостаковиче написал английский, а не русский писатель!
Это еще раз доказывает, как интенсивна интеграция английской литературы в нашу российскую действительность. К сожалению, обратный процесс происходит не так заметно, но какие-то подвижки все же есть. Как пример - номинация книг российских писателей на Букеровскую премию. Не говоря уже о российской классике, которую чтут далеко за пределами нашей страны. В интервью с Джулианом Барнсом мы тогда затронули и этот вопрос: кто из русских писателей ему ближе всего. Он ответил:
"Как и многие соотечественники, я обожаю Чехова. И если бы не было Шекспира, я бы сказал, что Чехов - величайший мировой драматург. Мне близок Тургенев - это один из лучших писателей о любви. Толстой и Достоевский, конечно, тоже, хотя Толстой как автор "Анны Карениной" и большей части "Войны и мира" - это не тот Толстой, который учит нас, как жить. Гоголь, Горький, Гончаров..."
Несколько лет назад мы с группой писателей выступали на Лондонской книжной ярмарке, где Россия была почетным гостем.
Мне ужасно хотелось встретиться с другим английским писателем - Ником Хорнби, которого я очень люблю. Особенно за его романы "Слэм" и "Голая Джульетта". И я спросил наугад: "А можно?"
"Легко!" - сказали мне.
Ник тогда держал в арабском районе Лондона книжный магазинчик, где одновременно профессиональные учителя обучали арабских детей английскому. И мы поехали. Вечерело. Везде граффити, район бедный... Но когда мы зашли в магазин, увидели этих детишек, поговорили с ними, то почувствовали себя в центре чего-то важного, что создал Ник Хорнби.
В середине девяностых у Ника с его женой Вирджинией Боуэлл родился сын Дэнни. У него определили аутизм, после чего Хорнби принял участие в учреждении благотворительной организации для аутичных детей Tree House. Ей, в частности, он пожертвовал значительную часть доходов от продажи антологии "Объяснение с ангелом". Это тоже интересная история - социализация английской литературы.
Напоследок я купил книжечку в виде консервной банки. Дети пишут туда свои рассказы в разных жанрах. Я купил в жанре "хоррора", потому что это чисто английский жанр. Это были баночки с сюрпризом: в одной из них рассказ Хорнби, нигде не опубликованный. Но я баночку открывать не стал. Так интереснее.