Колымская трасса

Вскоре для добычи открытого им золота появился трест "Дальстрой". Пароходы повезли из Владивостока в Нагаево - построенный по соседству с Олой порт, будущий Магадан - вольных и невольных. В 1936 году директор "Дальстроя" Эдуард Берзин (вскоре расстрелянный) скажет: "Вексель Билибина... полностью оплачен". Билибин напишет "Основы геологии россыпей", получит Сталинскую премию и звание член-корреспондента...

Вместе с писателем Михаилом Тарковским мы решили повторить билибинский маршрут.

Порт

Никогда не спящий торговый порт Владивостока гремит, спешит, гудит. Грузим наш автомобиль на контейнеровоз "ФЕСКО Магадан" Дальневосточного морского пароходства. Сами поднимаемся на борт 140-метровой махины, которая управляется командой всего в 14 человек. Ждем отхода.

Как провожают пароходы? Да никак. Территория порта - режимная, не до родственников с платочками, да и рейс до Магадана - недолгий. Провожаемые двумя буксирами, отваливаем от причальной стенки. Проплыл в тумане призрак Русского моста, сошел лоцман...

Хождение за полтора моря - часть Японского и Охотское - началось.

Море

У Пластуна прощаемся с приморскими берегами и территориальными водами России. Идем к проливу Лаперуза между Сахалином и Японией. Связь исчезает. Потом телефон оживает и пишет: "Добро пожаловать в Японию!"

Лаперуз, открывший пролив в 1787 году, подарил Приморью топоним Терней (в честь французского мореплавателя), а Сахалину - Крильон (тоже в честь француза, но военачальника). Здесь терпели крушения американские браконьеры и русские сторожевики. Здесь в 1939-м погибла "Индигирка" с заключенными, на которую не успел будущий космический конструктор, арестант Сергей Королев. А в 1945 году американская подлодка потопила в проливе Лаперуза советский "Трансбалт", приняв его за японский...

Винт месит воду Охотского. С кормы - ненадоедающий вид: бурлящий кильватерный след. Мелькают дельфиньи спины. В зависимости от солнца и воздуха море меняет цвет: то свинец, то аквамарин. И - туман по всем горизонтам.

Море прочерчено линиями невидимых дорог, согрето теплом судовых дизелей и человеческих эмоций. Пароходы, контейнеры, фуры - кровяные тельца, дающие жизнь огромной территории, поддерживающие огонь, несущие кислород. Наш кильватерный след быстро растворится, но не хочется, чтобы с ним пропадали судьбы, дела, мысли. Увы, вместе с соцреализмом из нашей литературы

ушел рабочий человек, ушел и морской. "Почему не пишут об Анадыре, о Певеке?" - спрашивает наш капитан Михаил Коноваленко. Не очень-то стремится сегодняшний писатель в тундру, тайгу, шторма...

Снова день, снова туман, снова заваливающийся, как на кадре неумелого фотографа, горизонт - и полтора километра воды под тобой.

На четвертые сутки швартуемся в Магадане. Билибин о такой скорости не мог и мечтать.

Магадан

Утро на рейде. Моряки ловят с кормы камбалу. Солнечно; на береговых сопках - пятна нерастаявшего мороженого. В виду - поселки Нагаево и Марчекан. Когда они срослись с поселком Магаданом, возник одноименный город, который вполне мог стать Эвенградом или Северо-Сталинском.

Молодой - 1939 года рождения (по новой версии - 1929-го; отправной точкой взято основание культбазы в бухте Нагаева) - город пережил несколько эпох. Как Сахалину долго приходилось избавляться от каторжного имиджа, так Магадану - от лагерного. Магаданский аэропорт "Сокол", где в 1968 году, направляясь в гости к поэту Игорю Кохановскому, приземлился Высоцкий, носит его имя. Не за то ли, что Высоцкий еще в 1965-м ("Мой друг уехал в Магадан...") развенчивал мифы о Колыме как крае сугубо зэковском?

Сегодняшний Магадан наследует не столько сталинско-дальстроевским временам, сколько интеллигентско-романтическим 1960-м и 1970-м, когда сюда ехали мечтатели, вольнодумцы, искатели приключений. Здесь росла интереснейшая литература - назвать хотя бы Олега Куваева и Альберта Мифтахутдинова, жило прекрасное книжное издательство (почило, но традиции хранит "Охотник" подвижника Павла Жданова).

Магадан уютен, компактен, четок, как кристалл или стихотворение. Стиль "баракко" давно не в моде; центр - заповедник сталинского ампира. Ночи в городе, лежащем на широте Петербурга, белы.

Трасса

Забрав в порту машину, покидаем город. Встаем на Трассу, нулевой метр которой - телевышка, солнечное сплетение городских улиц. За Палаткой, на границе свободной экономической зоны "Магадан", таможенник проверяет документы.

Сдержанное северное лето: стланик, языки снега, желтеющий ягель... Асфальт кончается, машина камуфлируется бурым. Нечастые фуры тянут контейнеры: Maersk, China Shipping, родное дальневосточное FESCO...

Временные поселки дорожных строителей и старателей: россыпи цветных контейнеров с прорезанными окошками.

Аварийный пикет - оранжевый контейнер со спутниковым блюдцем. Отличное изобретение для мест, где не ловит связь и "кругом пятьсот" - не фигура речи. Тут можно обогреться, вызвать помощь...

Могила на обочине: обелиск с баранкой от грузовика.

Атка. На въезде - огромный серп-и-молот. Пустые дома. Ощущение прокатившейся войны. В 1990-х Северо-Восток потерял больше людей, чем любая другая российская территория.

Поворот на Талую - знаменитый колымский курорт. Перевал Дедушкина Лысина. Неживой поселок Мякит. Оротукан, где создавали морозостойкие сплавы. Руины бараков, фабрик, котельных - окаменевшие останки Дальстроя. Сопки со шрамами геологической разведки, горы грунта по долинам перемытых драгами речек.

Чем севернее, тем ночи светлее: к полночи - лишь намек на посерелость неба, и снова светло как днем.

Поселок Дебин, мост через Колыму. Здесь Варлам Шаламов работал фельдшером в больнице для заключенных "Левый берег". Здание сохранилось, теперь это туберкулезный диспансер. Есть и комната-музей Шаламова.

Райцентр Ягодное, где родился Юрий Шевчук и провела детство Диана Арбенина, - чем не колымская рок-столица?

Сусуман

Ночуем в Сусумане - единственном городе области, кроме Магадана. Дома на бетонных "курьих ножках" - мерзлотное ноу-хау. Летней ночью здесь +3.

Под Сусуманом на прииске Мальдяк провел пять месяцев Сергей Королев. В сусуманской школе учились артист Ефим Шифрин и чемпион СССР по боксу Вячеслав Яковлев.

Население города сократилось вчетверо к советским временам, из 45 поселков района уцелело четыре. Прииски - поселения временные, но вахтой освоение не ограничивалось: кипела полноценная жизнь. В Сусумане были совхоз, пивзавод, мясо-молочный комбинат, кинотеатр, испытательная станция грузовиков... Остался - пока еще - горный техникум. Продавец в мебельном: "Три недели назад был покупатель, купил поролон". Ощущение тягостное: словно последние защитники крепости держат оборону. Вот только против кого? И когда подойдут наши?

У сусуманского предпринимателя, краеведа, фотографа Михаила Шибистого - три музея: Дальстроя, СССР и палеонтологии. Музеи - народные и бесплатные. "Даю ключ, сами ходят смотрят, - говорит Шибистый. - Пора перебираться на материк, но на кого всё это оставишь?"

В далеких краях слова порой меняют значение. "Материком" на Колыме зовут остальную Россию. Это диссонирует с формальной географией, но отвечает реалиям. Колыма - не только река, Трасса - не только 2000-километровая дорога от Магадана до Якутска.

Это особая территория, сообщество, образ жизни.

Когда уходит система и обжитая территория шагренево съеживается, всё держится на таких подвижниках, как Шибистый.

Планета

Колыма - действительно "планета", как поется в старой песне; не в географии дело - в оторванности. Здесь всё сложнее, дальше и дороже; Колыма - это Дальний Восток в квадрате и Россия в кубе.

Карта пестрит пометками "нежил.". Нексикан, с якутского - "затхлое место". Поселка давно нет, есть мутная от золотодобычи река. Мощным фактором геологической истории Земли стал человек разумный и технологичный.

По обочинам - то заяц, то лиса. Заправка: АИ-92 - 66 рублей, ДТ - 70.

Мяунджа. Здесь в 1954 году пустили ГРЭС. В теплицах растили помидоры, огурцы, даже виноград...

Мертвый поселок Аркагала. Памятник экипажу бомбардировщика "Бостон". Самым опасным участком Алсиба - воздушной трассы по перегону ленд-лизовских самолетов с Аляски в Сибирь - считался перегон "Сеймчан - Якутск". Внизу - хребты, не сесть. А выпрыгнешь - кто тебя найдет? Командир и стрелок-радист погибли, штурман прыгнул и пропал. Тоже - боевая потеря Великой Отечественной...

По-настоящему крутой маршрут. Это сейчас, с нашей-то техникой и связью. А раньше? Первопроходцы XVII века за какие-то полстолетия прошли всю Сибирь - до Тихого океана. В голове не укладывается.

И какой же мелкой кажется отсюда городская, телевизионная повестка.

Якутия

Въезжаем в Якутию. Дальнобойщики дергают спиннингами рыбу в речке Делянкир. В кузовах отдыхающих фур - мешки с селитрой для приисков.

На прижиме у Неры дорога закрыта. Рабочие - Макс из Улан-Удэ, Саня из Нерюнгри, Дима из Перми - объяснили: рвут сопку, сгребают грунт. Пока мы ждем, Макс показывает на телефоне видео вчерашнего взрыва и мишку, вышедшего на Трассу.

На дороге - пылевой туман. Обгонять опасно: впереди движется облако пыли, водитель тебя не видит. Но если завесу на секунду сдует, водитель возьмет правее и моргнет поворотником: обгоняй. Дальнобойная этика старой школы.

Минувшей зимой двое парней на "чайзере" ехали из Якутска в Магадан по гугл-карте, которая завела их на заброшенную дорогу - в обход Усть-Неры. Радиатор пробило, мобильники были бесполезны; один замерз, второй остался калекой. Трасса не прощает ошибок.

...Река Ыт-Юрях и другие топонимы, начинающиеся с "ы".

Ручьи Случайный, Желанный, Пройденный, речка Апатия - узнаю романтический стиль советских геологов-поэтов.

По обочинам курятся пылевые смерчики. Стоят - стукнулись скула в скулу - "делика" и "крузак". У машин дежурит якут со ссадиной. "Все живы, помощь не нужна".

А чуть не у дороги спокойно пасется оленуха с дитем.

Жилуха

Трасса не брошена: то и дело - рабочие, техника. Правда, на этой мерзлоте ремонт - процесс перманентный.

Грунтовка всё хуже: "стиральная доска", каменная крошка. Машину ведет, на колдобинах наш Land Cruiser прыгает, как бык на родео. Похоже, умерли задние амортизаторы. В Якутске поменяем, ближе негде.

Снова горная сложная дорога, головокружительные перевалы.

То и дело - безымянные "ручей", "река". Как сироты, никому не нужные, - даже имени не дали...

Странно видеть двухметровую синеватую просвечивающую наледь, не тающую на 30-градусной дневной жаре.

Но вот наконец горы обрываются. Выезжаем на равнину. Переправа через Алдан у Хандыги: на паром загоняют фуры, за ними ползет вереница легковых. Загораем на палубе вместе с красноярцами, завозившими генераторы "на прииска", и магаданцем-отпускником.

Ытык-Кюёль. +35. О том, что это север, напоминают разве что булгунняхи - "бугры пучения". А так - зелень, кони, коровы, березы, поток легковушек... Средняя полоса, да и только. Материк. Или, как говорил геодезист и писатель Григорий Федосеев, жилуха.

Нас прижимают к обочине полицейские на "патриоте". Утверждают, что такие вот колымские гости везут в республику левое золото. Неохотно отпускают.

Нижний Бестях. Еще один паром - через Лену (когда построят мост, железная дорога - ответвление от Транссиба в Сковородино - дойдет до самого Якутска). Всё, трасса позади; на том берегу - Якутск, финиш.

Территория, которую нельзя бросать

"Свет мал, а Россия велика", - записал Иван Гончаров, сошедший в 1854 году с фрегата "Паллада" на охотоморский берег и вернувшийся домой сушей. Еще: "Приезжайте из России в Берлин, вас сейчас произведут в путешественники: а здесь изъездите пространство втрое больше Европы, и вы все-таки будете только проезжий... Какой детской игрушкой покажутся нам после этого поездки по Европейской России!"

С 1991 года население Колымы и Чукотки сократилось втрое. Сейчас интерес к Северу понемногу возвращается: углеводороды, шельф, Севморпуть, потепление... Пойдем ли мы снова на север и восток, как шли веками?

Север - территорию и общность, сплав географии с демографией, многовековой опыт - нельзя бросать.

Случайно ли золото, соболь, газ прячутся на Севере? Не сама ли геология таит высший замысел: сокровище не должно даваться легко - иначе обесценится и разрушит человека? Жизнь есть не только за МКАДом, но и за 60-й параллелью. К холоду привыкаешь быстрее, нежели к жаре; чем суровее климат и меньше людей, тем теплее их отношение к ближнему.

Вот урок России миру: полноценное, не вахтовое жизнеустройство в высоких широтах, "холодная ковка" особых людей.

Хотя и слово "вахтовик" можно понимать не как "временщик", а иначе: несущий дежурство, стоящий на посту, на часах. В этом смысле все дальневосточники - вахтовики.

Вахта - она может быть длиною и в жизнь.