Владимир Рецептер представил новые стихотворения
.jpg)
Сегодня же театральный мир знает Рецептера-режиссера, создателя Пушкинского театрального центра в Петербурге - первого в мире театра, где пушкинская драматургия предстает перед зрителем во всем своем многообразии. На афише театра - девять пушкинских спектаклей, живое собрание сочинений.
Рецептер-поэт куда менее известен. Тем интереснее представлять его в нашей рубрике. Поэзия Рецептера - это камерная сцена. Зал на одного зрителя. И поэт здесь вовсе не актер и не режиссер. Он сам человек из зала.
Владимир Эммануилович рассказывает свою жизнь. Но не ту яркую жизнь на знаменитых подмостках, что у него за плечами, а ту, что сейчас под окном воет сиренами скорых, разрывается от кашля за стеной и шаркает ногами бродяг у помойки. И потому сегодняшние стихи Рецептера непритязательны, как карандашные зарисовки в блокноте. Стихи тут не молодятся, не скрывают 86-летнего возраста автора. Каждый штрих в этом блокноте оплачен сердцем.
Сегодня поэт доверил нам четыре новых стихотворения. Два последних публикуются впервые.
Первое - о книжных закладках.
Закладки в нужных книгах, из того,
что под руку попало...
Тут же смотрю на новую книгу поэта (Владимир Рецептер. Медленный свет. Книга стихов. Санкт-Петербург, 2021.Тираж 100 экз.), она лежит под рукой на столе - из нее выглядывают закладки, вложенные между страниц при первом чтении пару месяцев назад. Какие же стихи я отметил тогда?..
Поздравленья с праздником, обмены
добрыми словами тех, кто жив,
в ожиданье общей перемены;
звуковой, намеренный курсив...
В дни запретов, прятаний, кошмаров,
посреди мучительной весны,
между трепачей и канцеляров
люди людям все-таки верны...
Другая закладка здесь:
Эта дикая нежность к правнукам
среди ночи и дня
накрывает грозой и праздником,
два - в меня...
А вот отдельные запавшие в душу строки: "Сколько лет тебя, мама, всё нет и нет...", "Я с адом знаком по больнице...", "Я вывел себя погулять как собаку..."
Рецептер не боится, что его стихи сочтут мрачными. Он по себе, как читатель русской поэзии, знает, какую силу имеет поэзия трагической ноты, как она выговаривает и заговаривает боль.
Нам выпала беспутная эпоха,
где лишь стихи спасут
от черных дум.
Чинить карандаши -
лечебная работа.
Как перья в дальний век.
Поприщину под стать.
Заботы одолеть попробует
забота,
простейшего труда земная
благодать...
Закладки в нужных книгах, из того,
что под руку попало. Все загадки
любимого собранья твоего
приоткрывают первые закладки.
Листать, листать и не перелистать
заложенные чем ни шло страницы...
Пустеет память, тяжелеет кладь,
и лишь одна библиотека длится.
Вот только бы ее не разнесли,
не выбросили, лишнюю для многих!..
Пускай замрет, с закладками, в пыли,
не подвергаясь тупости двуногих.
И Пушкин, и всё то, что вкруг него,
испещрено твоими "нота бене"
иль текстами, или одним "браво",
но параллели света несомненны.
Закладки - клад. Библиотека - клад.
Гляжу - и раздвигается минута...
Пусть целиком достанется кому-то,
кто перед книгой не был виноват...
***
Подорожал урюк и вишня, и орех,
а там - и весь базар, и транспорт
городской.
И если мы, собрат, живем не хуже всех,
то это оттого, что ценим наш покой.
Подорожало всё: квартира и тепло.
И свет подорожал, и газ, и плюс вода.
И если нам с тобой по-прежнему светло,
то это оттого, что шутим, как всегда.
Подорожала речь и праведный язык;
молчанье на двоих и песня для своих.
И если мы с тобой не оставляем книг,
то это оттого, что любим русский стих.
Подорожал восход. Подорожал закат.
И царственная ночь. И злободневный
зной.
И если мы во всём согласны, мой собрат,
то это оттого, что дорог мир земной...
* * *
Оглянись, ты - больниц завсегдатай,
устье капельниц или шприцов,
твой больничный с открытою датой
к предъявленью еще не готов...
Хоть в отдельной палате, хоть в общей
ты теряешь сознанье иль сон
и, не зарясь на эту жилплощадь,
сам стыдишься вчерашних кальсон...
Завтра - выписка, а послезавтра
в скорой помощи снова везут,
и опять ты - персона нон грата,
потому что не вышел, а - тут.
Хорошо бы дождаться весенних
потеплений, пойти погулять,
а не вечно мечтать о спасеньях
и свободе, как жулик и тать.
Какая музыка играет
тебе спросонок, рад не рад,
какие девы выбирают
и нежат, слаще всех наград;
какие строки как на блюдце,
какие катятся авто,
какие сроки додаются
и ни за что, и ни про что...
Попробуй их поймать спросонок,
запомнить, с музыкой свести,
спеша и веря, как ребенок,
от темной гибели спасти;
попробуй спеть, не ждя гитары,
не глядя на свои лета',
пока не выплыли кошмары,
иль трезвой жизни суета;
и, невредим перед судьбою,
поверив в то, что поделом,
ты ощутишь, что Бог с тобою
за честным письменным столом.
С.-Петербург, 2021