Печально, что Запад старательно пытается забыть об исторической роли России как гаранта стабильности и мира, а также одного из архитекторов так называемой Большой Европы, заявил председатель Российского исторического общества (РИО) Сергей Нарышкин на заседании международного круглого стола "Два века Российской империи", который прошел в Научной библиотеке МГУ и был посвящен 300-летию принятия Петром I титулов Императора Всероссийского и Отца Отечества.
Нарышкин напомнил, что смена названия не привела к моментальному признанию нового статуса на Западе. К началу XVIII века сложилась иерархия империй, ведущими из которых были колониальные, стремившиеся охватить своим влиянием весь мир или значительную часть мира, и, как выразился глава РИО, "опоясать другие страны плотной сетью экономических обменов, причем обменов неравноправных".
По словам Сергея Нарышкина, нынешнее агрессивное доминирование Запада в международной политике, идея однополярности и так называемых демократических интервенций в каком-то смысле является наследием тех империй. "Разговор о них приводит к обсуждению неконтролируемой миграции, бесправия и нищеты глобального юга. Неудивительно, что многие рассуждают об империях как о паразитических структурах при том, что раньше в них, напротив, видели организующее начало", - подчеркнул он.
Между тем, отметил Нарышкин, империя империи рознь, поэтому российский случай следует изучать в сравнительном контексте с учетом его особенностей, а в чем-то и уникальности: "Россия являлась крупнейшей континентальной империей, единственной в своем роде, потому что других примеров огромных, холодных и при этом почти ненаселенных территорий в истории нет". Любая империя, убежден глава РИО, это многосоставное, многонациональное государство, поэтому сквозным сюжетом ее истории является поиск баланса между принципом централизма и идеями автономии. Акцент он сделал на специфике имперских практик в России. "На всем пространстве Российской империи в зависимости от местных условий применялись разные формы как административного, так и военного, как прямого, так и косвенного контроля, прочно удерживающего огромную страну от распада, - размышлял председатель Общества. - Многое было сделано и для того, чтобы сформировать у этнических элит общее чувство Родины".
Сергей Нарышкин ответил тем, кто пытается "выставить счет" России за "эксплуатацию имперских окраин": "В отличие от большинства других империй в России невозможно было отделить "метрополию от колоний", их никогда не разделяли океаны, поэтому от благополучия на периферии напрямую зависела и безопасность центра".
Впрочем, такая особенность страны не дает право, по мнению главы РИО, затушевывать и этнополитические конфликты и противоречия, идеализировать имперскую политическую форму. "Она была продуктом своего времени и даже в каком-то смысле слова компромиссом, осознанной альтернативой раздробленности и даже варварства", - объяснил он, однако предложил взять для сравнения, например, историю Шотландии в составе Англии, и тогда "станет ясно, насколько гуманными и цивилизованными были по большей части наши имперские практики". Основные дискуссии о сути Российской империи, считает Нарышкин, еще впереди, ведь от того, каким запасом прочности она обладала, какая у нее была перспектива, во многом зависит наша оценка пришедшего ей на смену Советского Союза. "Будем помнить, что история непрерывна, а все события в ней взаимосвязаны", - сказал председатель РИО.
Виктор Садовничий, ректор МГУ имени Ломоносова:
"С самого начала Российской империи образование осознавалось как дело государственной важности. Для обеспечения поддержания интересов страны на международном уровне требовалось все больше образованных людей, специалистов в конкретных областях науки и практической деятельности. Российская империя была и заказчиком подготовки кадров, и организатором системы их производства. В результате нам удалось в короткие сроки пройти путь, на который страны Запада тратили несопоставимо большее время. Империя родилась в век Просвещения, тяга к знаниям стала движущей силой развития страны".