Ушел из жизни Дмитрий Борисович Зимин

Время еще определит, кто больше прославил эту династию - Александр Иванович Гучков, председатель Третьей Государственной думы, военный и морской министр временного правительства (род Гучковых в одном из своих звеньев соединился с родом Зиминых) или Дмитрий Борисович Зимин. Последний уже вошел в историю российского предпринимательства. И как минимум трижды. Сначала как основатель "Вымпелкома" - первой в России компании сотовой связи (торговая марка "Би Лайн"), насчитывающей сегодня 24,5 миллиона абонентов. Затем был взят еще один рубеж: в 1996 году "Вымпелком" вышел на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Это значило, что в России появилась компания, на тот момент единственная, вызывающая доверие мирового рынка и отвечающая его жестким требованиям. И третье (главное, как он сам считал) достижение Зимина: в 2001 году он сложил полномочия гендиректора и ушел на пенсию. Достижение? А сами оцените: олигарх оставляет свой бизнес не по причине банкротства или в связи с переездом в "Матросскую тишину", а по собственным представлениям о здравом порядке вещей: исполнилось 70 лет, надо уступить место тем, кто помоложе. Если бы Зимин, бизнесмен более чем успешный, отличился лишь добровольным отходом от дел - чтобы вписать свое имя в современную историю отечественного предпринимательства, до сих пор не знавшего и поныне не знающего подобных примеров, ему хватило бы одного этого.

Он стал почетным президентом "Вымпелкома". На собственные средства создал фонд некоммерческих программ "Династия" и занялся благотворительной деятельностью. Был основателем и спонсором премии "Просветитель".

В фильме "Олигарх" герой переводит детскому дому некую сумму. А после узнает, что директриса этого дома, хищная тетка с копеечным жалованьем, вдруг так разбогатела, что обзавелась новенькой иномаркой. Посланные хозяином братки восстанавливают справедливость: автомобиль горит синим планем и сгорает дотла. Вкладывая в фундаментальную науку, образование средства из своего фонда, не чувствовал ли себя Зимин иногда обманутым вкладчиком? "Нет, - говорил он мне. - Мы стараемся контролировать, на что уходят деньги. Есть наблюдательный совет. Есть регулярный отчет директора фонда. Я на собственном опыте постиг простую, но важную вещь: бизнес - это процедуры. Поэтому свою благотворительную деятельность мы ведем профессионально - так, как привыкли вести наш бизнес. Лично я сам ничего не распределяю. Для этого существуют специальные структуры. Там работают эксперты. Я вообще мало склонен кого-то в чем-то подозревать. Конечно, людям свойственны всяческие соблазны. Но те, кто работает в фонде, не дают мне повода чувствовать себя обманутым вкладчиком".

Я сделал с ним три интервью и хотел написать о нем книгу. В одном из этих интервью он сказал: "Надо понимать разницу между корпоративной благотворительностью и частной. Если компания жертвует средства, положим, на науку или культуру, то для нее это прежде всего вложения в имидж. И есть частные лица. Не скажу, что для них имидж - ничто. Но когда они занимаются благотворительностью, ими движет не только холодный расчет и желание привлекательно выглядеть в глазах общества. Я верю в искренность их порыва. По-моему это так естественно: можешь - помоги".

Он мог и помогал.