Теодор Курентзис провел в Перми зимний фестиваль "Дягилев +"

После переселения в петербургский Дом Радио греческий маэстро Теодор Курентзис и его коллективы MusicAeterna и не думали порывать с местом прежнего обитания. На трехдневном декабрьском фестивале "Дягилев +" была представлена серия программ, сложившихся в образовательный ворк-шоп с оркестровыми, хоровым и сольным концертами, вокально-оркестровым мастер-классом и коллективной премьерой на стихи Шарля Бодлера.

В фестивальном буклете Курентзис декларировал, что Дягилевский фестиваль - это не только музыка: "Это вопросы, идеи. Это повод взглянуть на знакомое глазами чужестранца. Шанс забыть привычное и открыть себя". Признаваемое им за слушателями, - как и за собой, - право на личную интерпретацию событий намеренно видоизменяет стандартные фестивальные форматы, выводит их в огромное дискуссионное пространство. "Дягилев+" воспринимается, скорее, подобием передвижной гуманитарной Академии, где сам худрук выступает не только как куратор, стратег, исполнитель, но и как персонаж. Ничего подобного на других фестивалях не бывает, зато на Дягилевском это норма.

Трехчасовой мастер-класс в Пермском театре оперы и балета, где маэстро работал с четырьмя парами "солист-дирижер" и оркестром MusicAeterna по содержательности профессиональных замечаний и обилию сугубо человеческих нюансов был вполне соотносим с эффектами концерта-открытия. Сюиты из балетов Стравинского "Петрушка" и "Жар-птица" обрушили голливудски-иллюминированный звук не ранних, а поздних американских авторских редакций, соответственно, 1947 и 1945 годов. В объеме двух симфонических блокбастеров вскрылись совершенно переформатированные значения той "русскости", которую выдающийся антрепренер Сергей Дягилев тремя десятками лет раньше экспонировал в Париже, увлекаясь конкретикой обоих балетных сюжетов больше тротилового запала и темпераментной неисчерпаемости самой музыки Стравинского.

Можно сказать, Курентзис отыграл эту историю у Дягилева. Механизмы оркестра MusicAeterna с диковинной иллюзорностью транслировали масштабы масленичных гуляний в "Петрушке". События то панорамировались, то ложились слоями, проглядывая один сквозь другой. В подчеркнутой эталонности солирующих партий мерцал какой-то нездешний лоск. Живительной энергии "Петрушки", как и роскошному мелосу "Жар-птицы" хотелось присвоить знак высочайшего качества. Это несомненная репертуарная удача коллектива.

Старинную тему на фестивале затронул пермский хор Parma Voices. Программа в Органном зале "гирляндой" скрутила рождественские мотеты авторов XVI века - Кристобаля де Моралеса, Томаса Луиса де Виктории и Палестрины с "пастырской" ораторией In nativatatem Domini canticum их младшего современника Марка-Антуана Шарпантье. В сопровождении барочной группы инструментов оратория произвела впечатление куда более праздничное, нежели однообразные в своей аскезе мотеты. Гораздо более удачной, хотя и совсем не рождественской, была ночная программа пианистки Юлианны Авдеевой, исполнившей в Дягилевской гимназии три раритета: "Жизнь машин" (1933) Владислава Шпильмана (прототип героя фильма Романа Полански "Пианист"), Сонату №4 Моисея Вайнберга (1956) и Сонату №8 Сергея Прокофьева (1944). Получилось пианистически безупречное высказывание об очень несхожей, очень личной лексике авторов, побывавших в довольно страшных исторических обстоятельствах. Полтора часа выступления совсем не метафорически доказывали, от каких царапин и увечий, нанесенных ХХ веком с его режимами, до сих пор "кровоточит" фортепианная клавиатура.

Одно из мероприятий фестиваля "Дягилев+". Фото: предоставлены пресс-службой musicAeterna

Финальной акцией фестиваля стал проект "Посвящение Бодлеру". Шесть мировых премьер современных композиторов постановщик Сергей Ларионов неравномерно скомбинировал со стихочтением (Елена Морозова), пластикой (Анна Гарафеева), групповым мимансом (шестнадцать актеров-статистов) и фрагментарными появлениями дирижера в длинном сюртуке и очках (Курентзис в роли Бодлера). За формат перформанса отвечала видеотрансляция действа на большой экран, предметы (череп бедного Йорика) и животные (малюсенькая змея и белый козленок) в руках чтицы. Самым шокирующим в многонаселенном представлении стал эпизод с живыми собаками, которые по команде залаяли.

Тематический цикл "посвящений поэтам" номинально был открыт прошлогодним "Посвящением Паулю Целану". Хотя родоначальником почитаемого Курентзисом синтез-представления можно считать ряд осуществленных им в пермскую бытность премьер - спектакля-мистерии Cantos на стихи Эзры Паунда (музыка Алексея Сюмака) и хорового перформанса Tristia на стихи репрессированных поэтов ХХ века (музыка Филиппа Эрсана, Франция). В сравнении с ними избыточный визуально-смысловой ряд "Посвящения Бодлеру" отвлек от собственно музыкальной составляющей - с красивым инструментально-хоровым зачином Алексея Ретинского, радикальным эпизодом Вангелино Курентзиса с рок-певицей и электрогитарным грувом, монологом Владимира Раннева в бергмановском жанре "Шепоты и крики" и роскошным сумеречным финалом авторства Теодора Курентзиса, эффектно распорядившегося хоровыми угасаниями и инструментальным авангардизмом на фоне электронного гула.

Вполне понятному соблазну эстетизировать "порочное сознание" французского поэта, в свое время первым оказавшегося на стыке романтизма с символизмом, в Перми помешала старомодная патетика, отсутствие дистанции, незакавыченность стихотворных образов Бодлера. С другой стороны, "Посвящение Бодлеру" стало полезным опытом узнавания современных композиторов, собираемых вокруг Курентзиса авторских имен. Когда-то имена эти он предлагал по одному-два в сезоне. Теперь у него в запасе - целая плеяда композиторов. И даже он - сам-композитор ("шанс забыть привычное и открыть себя").

В рождественский календарь нынешний фестиваль "Дягилев+" вписался не столько эффектом праздника, сколько мыслями о сложной устроенности искусства в целом, музыкального искусства - в частности. Сейчас, когда фестиваль отделился от Пермского театра оперы и балета, его резиденцией стал Цех "Литера А" на Заводе Шпагина. Пространство проблемное с точки зрения акустики, но удачное для стратегии Курентзиса, всегда придерживающегося "колеблющегося курса" - между постоянно обновляемой классикой, авангардистской платформой, выходом слушателей "за пределы зоны комфорта". И аудитория, собираемая теперь в цеховых пространствах фестиваля, не уменьшается, а только увеличивается. Для пермяков это, как написала одна постоянная зрительница в своем фейсбуке, "возможность провести уникально наполненные три дня в единении с талантливыми и счастливыми людьми".