Павел Каплевич: Когда мои идеи воруют, я понимаю, что создал нечто стоящее
"Птица Феликс" - первая постановка современной оперы Александра Маноцкова, в основе которой лежит текст Михаила Чевеги. Как шла работа над постановкой?
"Птица Феликс" была задумана для театра Гонзаги в усадьбе "Архангельское". Такое мне поступило задание. Мы с Михаилом Чевегой вместе придумали сюжетную канву и поставили спектакль. Его увидел Александр Маноцков и сказал, что это отличный материал для оперы. У нас с Сашей уже есть две совместные оперы - "Чаадский" и "Звери в яме". "Чаадского" как раз собираемся в "Геликон-опере" восстанавливать.
Он сначала один номер написал, затем второй, третий, а потом его уже было не остановить. По времени это как раз совпало с карантином, так что результат не заставил себя долго ждать. Вместе мы обратились к Олегу Глушкову, чьи спектакли мне очень нравились. В данном случае я же не продюсер, а автор идеи, либретто. И хорошо, что "Современник" решился реализовать нашу задумку. И дело даже не в том, что худрук театра Виктор Рыжаков наш хороший приятель, а в том, что там есть люди, отлично владеющие вокалом. Например, Илья Лыков, который поет партию брата Феликса Юсупова - Николая, и Степан Азарян, который исполняет роль Феликса. Лыкова я сам 13 лет назад привел в "Современник". На сегодняшний день, мне кажется, это его лучшая работа.
Мне показалось, что спектакль напоминает своеобразную музыкальную шкатулку и пространство "Современника" контрастирует с тем, что происходит на сцене.
Мне всегда интересно, когда сталкиваются неожиданные вещи. Условно говоря, если бы мы этот спектакль играли, скажем, в Юсуповском театре на Мойке, получилось бы нечто совсем иное. Но мне нравится, как у нас раздвигаются горизонты. Например, поставить полет Сююмбике в маленьком пространстве было бы невозможно, для этого нужна большая сцена. Опять же, финал с запуском красной ткани, которая накрывает сцену, - очень современный. Как и птица феникс, превращающаяся в нечто на курьих ножках. Смотрите: за что боролись, на то и напоролись. Опять же повторюсь, не каждый театр рискнет взять мою идею, потому что ее довольно сложно упаковать в какой-то определенный формат.
Кстати, а как Вы его для "Птицы Феликса" определяете?
Опера. Я думал, что это драматическая опера, но Маноцков меня переубедил.
Человеку, который не слишком хорошо знаком с историей дома Юсуповых, будет понятен Ваш спектакль?
Думаю, да. К тому же в программке дано либретто. При этом мы не ставили цели сделать документальный спектакль. У нас, например, очень романтична подана смерть Николая, брата Феликса. В семье было предсказание, что до 26 лет доживет только один из представителей мужской линии. Зная любовь родителей к Феликсу, Николай как бы своей смертью дал дорогу брату. Мы это, конечно, выдумали, но мне кажется, что в этом есть какая-то сермяга. Главное - заинтересовать, дальше человек сам разберется. Фигура Юсупова - она очень неоднозначная. В нашей же истории он обычно подается исключительно как убийца Распутина. Остальное остается за кадром. В то время как род Юсуповых очень любопытен.
Николай Борисович Юсупов, например, во времена Екатерины Великой закупал шедевры для Эрмитажа. Конечно, и про себя не забывал. Его назвали "двадцать процентов": именно столько он оставлял себе в качестве комиссионных. Юсуповская коллекция, где были и Веласкес, и Рембрандт, была собрана из того, что он получал от художников, дилеров, галеристов, которые продавали ему работы. Мало кто знает, что Юсуповы вложили огромные деньги в создание Пушкинского музея. Все скульптуры Греческого зала полностью изготовлены на их средства. Мы же обычно вспоминаем только Юрия Нечаева-Мальцова и Ивана Цветаева. "Птица Феликс" в названии - символ возрождения. В каждом поколении были интересные персонажи: воины, роковые красавицы, крупные меценаты. Вот именно эту историю рода мы и хотели показать. Мы взяли период от Ивана Грозного и принцессы Сююмбике, то есть охватили 300-350 лет, хотя история рода насчитывает 1000 лет и начинается с пророка Мухаммеда.
Как Вы сами увлеклись историей семьи Юсуповых? С чего все началось?
Мне кажется, она была со мной всегда. Люди просто приходят в мою жизнь и остаются. Так практически со всем, чем я занимаюсь. Точно так же как в Юсуповых, я погружен в Александра Грибоедова, Сергея Дягилева, Веру Мухину и Бориса Иофана, создавших монумент "Рабочий и колхозница". Любовь к Чайковскому и "Щелкунчику" вылилась в то, что с Аллой Сигаловой мы превратили балет в оперу. Вот уже четвертый год подряд мы с Ниной Чусовой и Андреем Бартеневым работаем над проектом "Щелкунчик в Зарядье". Только что отыграли на аншлагах девять спектаклей. Все это сфера моих интересов, которая так или иначе отражается на всем, что я делаю.
Вы так говорите, как будто это не исторические личности, а близкие знакомые.
В принципе, так оно и есть. Скажем, Екатерину II я вообще воспринимаю как близкую родственницу. Так и спектакль, который я про нее поставил в Екатеринбурге, принес мне "Золотую маску". Кстати, сейчас мы с Михаилом Чевегой по заказу издательства "Редкая книга из Санкт-Петербурга" делаем большой проект, посвященный Екатерине II и Петру I. Изначально меня попросили написать портрет Петра, чтобы на его основе сделать 20 экземпляров книги. Но, как говорится, Остапа понесло, и в результате я создал 500 изображений Петра и 500 Екатерин по мотивам денег, известных в народе как "катенька" и "петруша", соответственно сто и пятьсот рублей, которые в 1911 году разработал латышский гравер Рихард Зариньш. Часть портретов войдет в книгу, в каждой будет по 20 живых, от руки нарисованных картинок. А так как к иллюстрациям нужны подписи, то я обратился к Михаилу Чевеге. А он уже придумал истории о том, как Екатерина общается со своим предшественником через Медного всадника. Кстати, впоследствии и это может стать спектаклем. Я уже начал переговоры с куратором Сергеем Хачатуровым.
Ваш герой - Феликс Юсупов - долгие годы прожил в эмиграции. У Вас не было мыслей уехать за границу?
Вы же понимаете, что я так тесно связан со всем здешним, что для моей души это невозможно. Хотя в 90-е я пробовал.
Давайте от духовного к материальному. В чем сложность театрального продюсирования в России? Можно ли сделать из театральной постановки успешный бизнес?
В России, как и везде, сложность заключается в том, чтобы тебя заметили, поняли, услышали, чтобы появились люди, которые захотят разделить с тобой тяготы. Ведь профессия проблемная, тяжелая, часто неблагодарная. Да, иногда удается найти спонсора, сделав один телефонный звонок. Но идти к этому звонку приходится долгие годы. Люди следят за тобой, за тем, что ты делаешь, и либо хотят быть этому сопричастными, либо нет. Да, с годами стало легче.
В моем случае бизнесмен еще и частенько входит в противоречие с художником. Тут дело не в России или Западе, а в том, чтобы с самим собой договориться.
Что касается денег, то многие думают, что продюсеры зарабатывают огромные суммы. Это далеко не всегда так. Бывает минусовая работа. Я занимаюсь театральным продюсированием с 90-х годов, а по-настоящему заработать на том же "Щелкунчике в Зарядье" удалось только сейчас. Прежде все расходы, разрывы в сметах я закрывал тем, что получал в других местах. Например, несколько лет занимался строительством, называлась моя должность "дизайнер сложнокопируемых элементов декора". Так появился зал касаток в "Москвариуме" на ВДНХ и лифт-аквариум в торговом центре "Океания".
Вы когда продюсируете, вмешиваетесь как художник в работу сценографа, в создание костюмов?
В сам процесс я не вмешиваюсь, но выбор художника - вопрос принципиальный. Я сначала ищу художника, а уже потом под него подбираю режиссера. Например, Нина Чусова была не первым режиссером, которого я позвал работать над "Щелкунчиком". Мне было важно, как будут строиться взаимоотношения режиссера с Андреем Бартеневым. Моей же идеей было, чтобы Олег Глушков в "Птице Феликсе" занялся сценографией и костюмами. Мне было важно, чтобы Олег попробовал себя в этом качестве. Теперь у него есть такой опыт. В свое время я убедил Кирилла Серебренникова, что ему стоит самому делать декорации и костюмы.
То есть для Вас важное качество продюсера - открывать новое в другом человеке?
В какой-то степени. Выводить человека на новый творческий уровень. Или соединять людей, которые раньше никогда вместе не работали, чтобы получилось нечто неожиданное.
В "Птице Феликс" Вы использовали придуманную Вами технологию "проращивания тканей", когда сквозь шелк, хлопок или любой другой материал проступает бархат, парча, шерстяное сукно?
Нет, не использовал, хотя мог, чтобы дополнительно заработать, но я так не делаю.
Но у Вас же есть патент на эту технологию.
Ну а как иначе? Мы сделали открытие и сразу же его запатентовали, чтобы оно работало, чтобы наши права были защищены. Кроме того, наличие патента упрощало процесс получения государственных грантов. Сейчас я уже почти пять лет не произвожу новых материалов, пользуюсь тем, что осталось. А прежде это позволяло мне зарабатывать хорошие деньги. Например, когда мы делали "Бориса Годунова" в Большом театре, я выиграл тендер на создание костюмов. Можно было делать по классическим эскизам Федоровского, но нам удалось удешевить процесс в несколько раз. Всего в спектакле 960 костюмов, на каждый из которых идет по восемь метров ткани. Так что сумма была существенной.
Как Вы относитесь к тому, что Вас копируют?
Понимаете, театр - это пыльца на пальцах. Порой невозможно доказать, что именно ты придумал тот или иной метод, технологию. Мы не раз это с Бартеневым обсуждали. У меня столько всего воровали! Но я всегда радовался. Потому что, если идеи воруют, значит, ты придумал нечто стоящее. Приятно же, когда что-то действительно получилось. Мы живем не только для того, чтобы карманы набивать.
Кто-нибудь пользуется Вашей технологией "проращивания тканей" сейчас?
Насколько я знаю, нет. Это сложный, высокотехнологичный процесс, связанный с использованием довольно опасных машин. Я сам однажды чуть пальца не лишился.
Вы никогда не думали использовать эту технологию для производства одежды? Можно было бы сделать это в коллаборации с кем-то из дизайнеров.
Для этого в стране должна быть модная индустрия. У нас, к сожалению, ее нет. А чтобы выйти на западный рынок, нужно чтобы этим кто-то серьезно занимался. Но бизнес этот не бюджетоемкий, так сказать. Быструю прибыль не принесет, да и вряд ли можно заработать больше 100 млн долларов.
Вы работали с Анатолием Александровичем Васильевым, Галиной Борисовной Волчек, Петром Наумовичем Фоменко, Романом Ефимовичем Козаком, Владимиром Владимировичем Мирзоевым - одним словом, с великими. Каким спектаклем особенно гордитесь и почему?
Часто вспоминаю, как мы с Олегом Меньшиковым и Александром Феклистовым делали спектакль о Вацлаве Нижинском "N(Нижинский)". В интернете можно найти отрывки. Даже по ним видно, какое это было чудо. Конечно, свой первый продюсерский опыт, когда мы с Андреем Жолдаком работали над "Опытом освоения пьесы "Чайка" системой Станиславского". Работу с Анатолием Васильевым над спектаклями "Шестеро персонажей в поисках автора" и "Серсо". "Бориса Годунова", которого делал с Александром Сокуровым. Я его очень люблю и уважаю. С большой теплотой отношусь к "Щелкунчику в Зарядье". Всегда с нетерпением жду показов. Там занято больше ста человек: танцоры, певцы, цирковые исполнители, музыканты. Ну и сейчас мне очень нравится наш спектакль в "Современнике".
"Одетому" Вами "Пигмалиону" в "Современнике" около 28 лет, "Трем товарищам" - 22 года. Возраст спектакля - показатель успешности?
Во всяком случае, это показатель зрительской любви и неугасающего интереса. Если 28 лет люди покупают на спектакль не самые дешевые билеты, то в нем определенно что-то есть. "Пигмалиона" я по-прежнему курирую, хотя он сильно переменился. В скором времени буду делать ввод, потому что из всех создателей спектакля остался лишь только я. Гали, Галины Борисовны Волчек, нет уже больше двух лет.
Вы как-то сказали, что для Вас театральный шедевр - это тема, которая волнует, ощущение правды, современность интонации… Какие спектакли сегодня подходят под это определение?
Меня волнует все, что делает Митя Черняков. Только что съездил в Гамбург, посмотрел премьеру его "Электры". Серьезно и изобретательно и при этом сущностно и глубоко. Очень люблю Яна Фабра. Дважды ездил смотреть его 24-часовую "Гору Олимп". 48 часов жизни, но это того стоит. Мне очень многое нравится из того, что делает Кирилл Серебренников. Люблю его "Маленькие трагедии" и "Кому на Руси жить хорошо".
Меня сразил Евгений Цыганов в "Дон Жуане" у Фоменко. Понравился еще спектакль Дмитрия Крымова "Все тут" в театре "Школа современной пьесы". Особенно работа сценографа Маши Трегубовой. Меня вообще волнует все, что делает она и ее муж Алексей Трегубов. Вот это то, что первое приходит в голову. Плюс всегда пристально слежу за теми, кто занят в моей "Коллекции", проекте, который пройдет в Новом Манеже с 26 февраля по 4 марта.
Расскажите, что там будет.
Будут все, кого я люблю. Алла Сигалова и Ильдар Гайнутдинов с "Магией целого", Алла Демидова, чей вечер мы назвали "Диалоги со зрителями", Игорь Миркурбанов и RS-BAND, Софья Эрнст в спектакле "Анна" по роману Льва Толстого.
Какие планы после "Коллекции"?
Готовлю большую выставку, посвященную Сергею Дягилеву и русскому балету в петербургском Манеже, где попробуем оживить Вацлава Нижинского. Надеюсь, при помощи техники захвата изображения удастся показать, как двигались Нижинский, Карсавина. Точно будет танцевать прима-балерина Большого театра Ольга Смирнова.
Затем мы с Аллой Сигаловой делаем в театре имени Моссовета пьесу "Клоп" Маяковского. Музыка Владимира Дашкевича, стихи Юлия Кима. Надеюсь, продолжим работу с Максимом Диенко над иммерсивным спектаклем о Дягилеве, который мы на время остановили.
Думаю, позже еще что-то добавится.
Такое ощущение, что в сутках у Вас 72 часа.
У меня еще остается уйма свободного времени. Успеваю и личные отношения выстраивать, и с сыном время провести. Путешествую много. Несмотря на пандемию, побывал в Италии, во Франции, в Германии, в Латвии. Впереди - Арабские Эмираты. Да и Россию изъездил вдоль и поперек.
Так что впереди много всего интересного.
Этот и многие другие материалы на сайте ©IPQuorum - первого в России издания о креативных индустриях и интеллектуальной собственности. IPQuorum - это новый формат работы международного бренда, который с 2017 года организует все самые яркие события мира интеллектуальной собственности и креативных индустрий в России, включая рынок LegalTech и сферы институтов развития. IPQuorum исповедует доказательную редакционную политику и показывает на достоверных фактах и судьбах, что сегодня инновации возникают на пересечении разных идей и индустрий.