Русское сердце: последний прямой потомок Пушкина о гении и чести фамилии
В мире живет около 250 потомков Александра Сергеевича Пушкина, но прямых (а такими принято считать тех, кто передает фамилию по мужской непрерывающейся линии) - только один. Это Александр Александрович Пушкин, праправнук поэта. Он живет в Брюсселе, женат на Марии Пушкиной-Дурново, двоюродной правнучке Николая Гоголя. Корреспонденту "РГ" бельгийский Пушкин рассказал об истории семьи, любимых ватрушках и русском сердце.
- Как Пушкины оказались в Бельгии?
Александр Александрович Пушкин: Все дворяне должны были покинуть Россию во времена революции. Некоторые убежали, другие умерли. Моя семья со стороны дедушки Александра Николаевича владела имением в Ялте. Сначала они отправились туда, потом бежали в Константинополь. Прожили там два года. Было трудно. Тогда моя бабушка решила уехать в Югославию. Почему в Югославию? Ее сестра была хирургом, и из России сразу уехала в Белград. Там им тоже было несладко. И вот мой дедушка написал бельгийскому кардиналу Мерсье, который многое делал для русской иммиграции, с просьбой помочь нашей семье. Мерсье пригласил нашу семью в Бельгию, и в 1923 году Пушкины приехали в Брюссель.
Дедушка в России был юристом, но в Бельгии правом он заниматься не мог, и поэтому заинтересовался геральдикой и генеалогией, стал составлять родословные, в том числе и нашей семьи. Это очень занимательная вещь. Так оказалось, в нашем браке с Марией Александровной сошлись две ветви потомков Александра Александровича, сына поэта. У него было 11 детей в браке с Софьей Ланской - это падчерица Натальи Гончаровой-Пушкиной, которая после смерти Пушкина вышла замуж за генерала Петра Ланского. Машенька наследует пушкинскую кровь по этой ветви. А я - потомок второго брака Александра Александровича. Овдовев, он женился во второй раз, его супругой стала Мария Александровна Павлова. Мой дедушка Николай Александрович был их сыном. В Брюсселе он прожил до 1964 года, там же родились мой отец и я.
С Марией Александровной мы встретились на каникулах в 1949 году во Франции. Марии было 6 лет, а мне 7. И это сразу была любовь, пусть и детская. У нас есть черно-белая фотография, где Мария Александровна сидит у меня на коленях, обхватив меня за шею. Потом мы не встречались, но родители переписывались. В 1960 году мы поехали на юг Франции. Марии Александровне было 17, а мне 18. И снова разгорелась любовь. Папа сказал, что он согласен на нашу свадьбу, но не раньше окончания учебы и военной службы. Пришлось ждать долгих девять лет, встречаясь по выходным, когда Маша приезжала из Парижа в Брюссель. Мы поженились в Париже в 1969-м, и вот уже 53 года живем вместе и рады этому.
- Общаетесь ли вы с другими потомками Пушкина?
ААП: Их очень много, есть даже фальшивые, которые играют на престижности имени поэта. К сожалению, прямым потомком поэта по непрерываемой мужской линии остался только я, и детей у меня нет. После меня прямых потомков поэта, увы, не останется. По женской линии потомков много - в России, США, Великобритании, Италии, Германии, даже на Гавайях. Когда в 1999 году, во время 200-летия со дня рождения Пушкина, мы встречались в Москве, все были рады друг друга видеть. Многие не знали друг друга, ведь впервые собирались 58 семей, составляющих родовое древо Пушкиных. Конечно, у нас нет никакой конкуренции. Я знаю кто я, откуда я и какое у меня имя.
- В России Пушкин - "наше всё". А насколько он известен за границей?
ААП: Это маленькая катастрофа. Пушкина не знают. Когда я учился в бельгийской школе, литературе Пушкина и Гоголя никто не учил. Была большая бельгийская и французская литература, маленькая немецкая и итальянская. Других "не было". Самой "рекламной" для бедного Пушкина стала, конечно, песня "Натали" французского шансонье Жильбера Беко, которую он написал после гастролей в Москве: "Ждем, чтоб после Мавзолея пошли в кафе "Пушкин" поскорее пить горячий чай". Это практически всё, что знали о Пушкине в Бельгии и Франции обычные люди очень долгое время.
В 1999 году Россия подарила Бельгии памятник Александру Сергеевичу. Он большой, около двух метров, и стоит в центре Брюсселя. Там на четырех языках написано, что это русский поэт. С тех пор люди начали чуть-чуть интересоваться.
Чтобы увлечь их еще больше, я и Мария Александровна придумали театральную постановку "Одна ночь с Пушкиным в Петербурге". Это спектакль с ужином. И людям понравилось, они стали проявлять интерес к русской культуре. Мы играли во Франции, в Петербурге, в посольстве Бельгии в Москве. В спектакле есть и стихи поэта, и его биография, и любимые блюда.
Родители учили нас русской кухне: мы готовим борщ, пирожки, пельмени, бефстроганов, ватрушки. Только это не такие ватрушки как у вас - не круглые небольшие булочки с открытой творожной начинкой, - а большой пирог из песочного теста с творогом. Такой очень любили родители. Я однажды в Москве увидел что-то похожее и попросил кусок такой ватрушки, а мне говорят, что это чизкейк. Я очень удивлялся, как так исказили русский язык, пока не понял, что это вообще разные вещи. У вас этот пирог сейчас называют "королевской ватрушкой".
- А какие еще традиции семьи вы сохраняете?
Мария Пушкина-Дурново: Самая важная традиция - это день ангела. Все в семье Александра собираются за столом, пьют водку из рюмок-лафитников. Еще отмечаем пасху. Готовим к ней куличи, закуски, рыбу. А так все традиции, связанные с Пушкиным, соблюдаем. Устраиваем чтение стихов Пушкина, организуем вечера с русским спектаклями, а все сборы передаем в онкологические госпитали на лечение детей. Последние два года из-за пандемии есть сложности, любые собрания запрещены, но все, что возможно, мы делаем.
- Вы родились и выросли в Бельгии. Как у вас складываются отношения с Россией?
ААП: Знаете, это трудно понять. Наши родители были русскими. От них нам достались русское сердце и голова. В сердце мы русские. Даже когда мы в первый раз приехали в Россию в 1994 году, мы чувствовали себя в Петербурге как дома. Мы слушали наш язык, купались в нашей культуре. У нас больше русских корней, чем бельгийских и французских. По правде говоря, у нас в принципе нет других корней. У нас и в Европе корни русские.
Если у меня спросят, не хотел бы я жить в России, я отвечу: "Хочу!" Но это невозможно. Мне 80 лет, сложно покинуть страну, где я прожил жизнь, где есть друзья и знакомые. Мы уже слишком старые, чтобы куда-то переезжать.
- Возраст не мешает вам активно заниматься налаживанием культурных связей. Что у вас в ближайших планах?
ААП: Мы хотели бы продолжить наши совместные с друзьями-бельгийцами поездки по России. Многие ведь нашу страну не любят, не знают и не понимают. И вот мы каждый год собирали человек по двадцать и везли посмотреть на нее своими глазами. Мы были в Сибири, были на Черном Море, ездили по Золотому кольцу, по следам произведений Чехова. И в Киеве были. Моя мама родилась в Киеве в 1910 году, и в ее французском паспорте было написано Russie. Потому что тогда это была Россия. И всегда после поездки люди говорили: "Россия такая прекрасная страна".
- Приходилось ли вам пользоваться своей фамилией?
ААП: Разве что ненароком (смеется). Скажем, когда мы приехали на экскурсию в Павловск, кто-то произнес мою фамилию, и, когда принимавшие нас люди поняли, что я потомок Пушкина, сказали: "Всё бесплатно!" Или вот однажды мы ехали в такси в России, и тоже был разговор о Пушкиных - я сказал водителю, что это моя фамилия. Он попросил меня расписаться на приборной панели. Я отказывался, говорил, что испорчу машину, а он ответил, что с моим автографом продаст ее дороже обычного. Это и смешно, и трогательно.
