Александр Куприянов - коренной дальневосточник, родом с Нижнего Амура. Мать - сельская учительница, отец - капитан-речник. Известный журналист, писатель, поэт. Награжден медалью "За строительство Байкало-Амурской магистрали".
из личного архива
Этим строчкам почти полвека... Страшно представить! Порой неуклюжие, с брежневским пафосом тех лет, они, наверное, не большая поэзия, а часто просто стихотворный отчет репортера, влюбленного в стройку века и ее героев. Скромно назовем эти строчки рифмованным репортажем. Поэма "Магистральный ход" была впервые напечатана в хабаровской газете "Молодой дальневосточник", когда ее главным редактором был Сергей Торбин. Он любил экспериментировать. Его уже нет с нами.
Но вот какая штука... Когда впервые за много лет, готовя публикацию по просьбе журнала "Родина", я перечитывал свою наивную и юную поэму, я вдруг понял: ни одной строчки из этого репортажа я не могу и не хочу убирать. Или шлифовать и править. Мне семьдесят лет. Что можно зачеркнуть или убрать из жизни? Ничего уже не отшлифуешь. Мои внучки вправе узнать, какими мы были тогда и какое было время.
Ал. Куприянов, март 2022 года.
Голос дороги
(отрывок из поэмы "Магистральный ход")
Мой мальчик, сегодня ты счастлив
и молод,
Как ухает звонко твой радостный
молот,
Сегодня ты вышел на Дуссе-Алинь...
Аминь!
Мой мальчик, сегодня
за Дуссе-Алинем
На сумрачных елях серебряный иней,
И ветер качает сухую полынь...
Аминь!
Там ночью холодные звезды во мраке,
А утром, морозные, в небо столбы,
За Дуссе-Алинем пустые бараки,
И каменных идолов дерзкие лбы.
Но только послушай:
натруженно-мерно
Нагруженной тачки скрипит колесо,
Как трудно быть первым,
и сильным, и верным,
От ветра и дыма не пряча лицо.
У дальних костров их мечта
согревала,
И гордой, и горькой была, как полынь,
И Дуссе-Алиньского нет перевала,
Есть памятник первым -
Дуссе-Алинь.
Запомни, мой мальчик, суровые
лица.
И выбей на мраморе их имена...
Серебряный иней на ели ложится,
Туман, как над прошлым в распадках
клубится,
И долго, и долго плывет тишина.
Мой мальчик, ты память в себе
не остудишь,
Таежную оторопь песней разбудишь,
И вздрогнет от гула небесная синь!..
Аминь!
Мой мальчик, сегодня ты счастлив
и молод,
Как ухает звонко твой радостный
молот,
Ты вышел. Пусть будет счастливым
твой путь!
Но, мальчик мой, первых -
Ленину верных,
Не позабудь, не позабудь, не позабудь.
Офицерская жена
Как вам нравится осень в Ургале?
Вы такую встречали едва ли:
В сентябре первый лед на реке.
Ну, а вы... Вы - увы, не по форме,
Вы в сапожках на модной платформе,
Кружевные перчатки в руке.
Как вам нравится листьев круженье?
Неужели случилось крушенье
Ваших планов и ваших надежд...
(О, как громко кричат где-то: "Ви-ра!..")
В Ленинграде хрусталь и квартира,
И диплом модельера одежд.
Было все: и талант, и призванье,
Но другое присвоено званье:
Во-о-он палаточка ваша видна.
Вы теперь и певица, и пекарь,
И химчистка, и библиотекарь -
Офицерская, значит, жена.
Вам навстречу солдатик на КРАЗе,
КРАЗ полдня не вылазил из грязи,
Но он все-таки вылез. И вот
КРАЗ везет на дорогу отсыпку,
А солдатик вам дарит улыбку,
И от счастья, что все-таки вылез,
Из трубы выхлопной обдает!
Боже мой, где мои чемоданы,
Ах, туманы мои растуманы,
Здравствуй, сердцу родной Ленинград!
И подруга: откуда, Лариска?
И в Ургале, как выстрел, записка:
"Ты прости и прощай, лейтенант".
Только мама... Ну, что же ты, мама,
Проживем без него и без БАМа,
Он не любит меня, ты поверь!
Только мама молчит. И устало
На груди затянув полушалок,
Открывает на улицу дверь.
Вы поводите зябко плечами.
Ваше бегство вам снилось ночами.
Тридцать суток обычный десант,
Связь по радио вдруг оборвется,
Но букетом осенним вернется,
Это значит - он жив - лейтенант!
Он усталый придет. От порога
Скажет хрипло: "Ты спишь, недотрога?"
И поставит в углу сапоги,
"Извини, - скажет, - Лорка, дорога...
До Февральска осталось немного,
Мы отнимем его у тайги".
Станут тихо поскрипывать ели,
И в палатках постелят постели.
И придет ваша ночь - глубока.
(А в углу будет капать с портянок...)
Птица-женщина, милый подранок,
И легка, как крыло, и прекрасна
Ваша с жилкой у локтя рука.
А потом через весны и зимы,
Осязаемы и ощутимы,
Звонким гулом нарушив покой,
Запоют два крыла магистрали:
На Березовке и на Ургале
И над этой политой дождями
И, наверно, слезами рекой.
Гимнастерку разгладив под пояс,
Он по праву войдет в первый поезд.
Лейтенант, посмотри из окна:
Машет вслед вам косынкою синей
Рядовою оставшись доныне -
Офицерская ваша жена.
И тогда, чтоб уже ни случилось,
Как бы жизнь ваша ни получилась,
И какой ни связала бы бант,
Ты запомни и поезд, и осень,
И ее - на пологом откосе,
Ты запомни, ты должен запомнить,
Заклинаю тебя, лейтенант!