Приезд Майи Михайловны Плисецкой и ее мужа композитора Родиона Константиновича Щедрина большого шума не сделал. Первый кооператив "Работники Большого театра" был плотно заселен великими и народными артистами СССР и РСФСР. Говорят, Майя, как ее называли за глаза все жильцы нашего дома, расписанного фресками обитавшего здесь же знаменитого художника Дейнеки, стремилась сюда поближе к любимой родственнице - балерине Суламифи Мессерер. Та, уже прославленная, не оставила ее в беде в трудные довоенные годы ежовщины. В капризном артистическом мирке этого отдельно взятого дома супругов сразу признали за исконных. Они не были заносчивы, чванливы, как это могло, и порой случалось, с другими соседями. Меня трогало даже то, что гениальный Щедрин пару раз помогал моему отцу зимой заводить наш "Москвич", а Майя, закутавшись в неизменные меха, терпеливо ждала супруга около их шикарной машины. Думаю, эта пара во многом и спасла наш дом, поставив в 1990-е подписи под письмом сильным мира сего: он не превратился в нечто вроде гостиницы.
Теперь Майи Михайловны нет, а Родион Константинович наезжает сюда нечасто. Всегда здоровается, машет рукой, видно, все помнит. С открытием музея-квартиры, взятой под опеку Бахрушинским музеем, не исчезнет память и об этой паре. Она нужна не только постаревшему дому, потерявшему былой лоск. Должны мы помнить о тех гениях русского искусства, что оставили вечный след в отечественной истории.
Комнаты квартиры скромны. По-моему, в них стало меньше вещей, чем раньше. Но разве дело в вещицах, превращенных временем в экспонаты? Остался дух. И, конечно, бессчетное множество фигурок - статуэток лебедей. Для тех, кто видел Майю на сцене, они воскресят ее несравненную Одетту-Одиллию в "Лебедином". А кто не видел и пришел в квартиру на Горького - Тверскую, поймет, какими талантами жив не только наш балет. Вся наша благодатная земля.
Человек в не по-нашенски скроенном белоснежном костюме метался по двору между подъездами дома. Что-то спрашивал, кого-то искал и при этом прижимал к себе невиданный в ту пору огромнейший букет роз. Я подошел, и иностранец пролепетал на ломаном английском, что ищет мадам Плисецкую, а консьержи его не понимают. Подвел месье к двери второй секции, объяснил лифтерше, что ищут Майю Михайловну. И старушка перепугалась: "А хтой-то такой странный к Майе идет?" Я перевел, и незнакомец с достоинством представился: "Я - Пьер Карден".