Чужие здесь не шкодят

В заветной сотне избранных

Читатели советских центральных газет могли подумать, что сто лет назад, после образования СССР 30 декабря 1922 г., провозглашенное формально равенство союзных республик влечет за собой и равенство республиканских руководителей в государственной иерархии. В самом деле, титул "советского президента", главы Центрального исполнительного комитета (ЦИК) СССР, делили до 1925 г. четыре сопредседателя, по одному от каждого из первоначальных субъектов Федерации: Михаил Калинин от РСФСР, Григорий Петровский от УССР, Александр Червяков от БССР и Нариман Нариманов от Закавказской Федерации. В 1925-м к ним добавились представители получивших статус союзной республики Узбекистана и Туркмении, в 1931 г. - Таджикистана.

Но если всмотреться в секретные списки "больших вождей", которым полагался самый высокий уровень бесплатного лечения и курортного обслуживания, то там мы обнаружим практически только представителей столичного и украинского руководства. Такая избирательность в привилегиях лишний раз развеивает миф о "колониальном статусе" Украины при советской власти: туземных колониальных царьков, как известно, к большим начальникам из метрополии для совместного отдыха не допускают. А в случае с партийными и советскими вождями из Харькова, пока тот до 1934 г. был столицей Советской Украины, а потом из Киева ситуация такова, что только у них и было реальное тождество привилегий с московской партийной и советской элитой.

Так было и в 1928 и 1929 гг., когда в союзном центре решили основательно подчистить и сократить число пациентов кремлевской медицины. 7 января 1929 г. управляющий делами Совнаркома СССР Н.П. Горбунов и его заместитель Д. Феоктистов рапортовали в Оргбюро ЦК ВКП(б): "В настоящее время Санитарно-лечебное Управление обслуживает только 3200 чел. Таким образом, в течение этого времени снято с обслуживания в лечебных учреждениях Санупра Кремля, находящихся на Воздвиженке, 6, 14800 чел. вместе с членами семейств"¹. 3200 пациентов через два-три месяца обещали перевести на лечение в органы Наркомата здравоохранения в специальную амбулаторию близ Кремля. Но пока что, уверяли Горбунов и Феоктистов, "большого ущерба от обслуживания оставшихся сотрудников не будет, ибо их лечение производится в амбулатории № 1 и отдельно от обслуживания работников по списку, утвержденному ЦК ВКП(б)"².

Вот в этот-то самый элитный список, в котором значились не более ста высших советских чиновников и заслуженных людей, таких, как Надежда Константиновна Крупская или Клара Цеткин, украинское советское руководство входило неизменно.

Привилегия медпомощи для Харькова

5 ноября 1928 г. специальная комиссия Оргбюро ЦК рассмотрела урезанный список пациентов Санупра Кремля и одобрила его в количестве 771 человека; его вскоре утвердят секретари ЦК В.М. Молотов и Л.М. Каганович. 10 декабря из большого списка родился маленький "отдельный", из 61 персоны, в котором находим и первое лицо УССР, генерального секретаря ЦК Компартии Украины Станислава Викентьевича Косиора (1889-1939), и председателя украинского Совнаркома Власа Яковлевича Чубаря (1891-1939), и председателя ЦИК Украинской ССР Григория Ивановича Петровского (1878-1958)³.

Белорусских, закавказских и среднеазиатских руководителей аналогичного ранга в этот перечень не включили.

Три с половиной месяца спустя перечень избранных вождей первой категории усилиями комиссии под руководством В.В. Шмидта⁴ обрел традиционную для 1920-х гг. численность в 100 человек. Все три "больших вождя" из Харькова в списке от 21 марта 1929 г. остались, к ним добавились нарком просвещения УССР, энтузиаст советской украинизации Николай Алексеевич Скрыпник (1872-1933) и нарком рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) Украины Владимир Петрович Затонский (1888-1938).

"Всебелорусский староста" Червяков в списке значился, но был оттуда вычеркнут, как и казахский большевик Турар Рыскулов, занимавший должность зампреда Совнаркома РСФСР. От Закавказья тремя представителями стали земляки товарища Сталина: первый секретарь Закавказского крайкома партии Мамия Орахелашвили, председатель ЦИК Грузии Миха Цхакая и председатель Совнаркома ЗСФСР Шалва Элиава⁵. Стало быть, сразу пятеро высших украинских партийных и советских начальников попали в закрытый клуб лучше всех лечащихся и отдыхающих членов высшей номенклатуры. Скрыпника московская комиссия поставила даже выше наркома просвещения РСФСР А.В. Луначарского, чья кандидатура была из списка вычеркнута.

Перечень был действительно суперэлитным, не зря на заседании комиссии Шмидта 31 мая 1929 г. было принято такое решение: "Включить М. Горького, на время его пребывания в СССР, в 1-ю категорию"⁶. Отдыхать советские небожители могли с чадами (но не со всеми, "членами семьи считаются только те члены, которые числятся на иждивении данного лица"), но не с домочадцами, ибо комиссия разрешила только такой вариант: "Домашние работницы лиц 1 и 2-й категории могут приниматься на амбулаторное лечение"⁷.

"В Мухалатке Сталин с Надей... "

Для украинских вождей, попавших в один список с Максимом Горьким, вдовой Ленина и центральной властью, были предусмотрены специальные уютные места курортного отдыха, где они проводили отпуск, не опасаясь присутствия и простых граждан, и нижестоящих партийцев. Уже 27 октября 1925 г. "комиссия по рассмотрению предложения тов. Рыкова о домах отдыха" постановила: "За первой группой (из товарищей по особому списку в количестве 100 чел.) забронировать следующие дома отдыха:

На зимнее, летнее время:

1. Мухалатку (Крым);

2. Дачу Смицкова (Сухум);

3. Дачи: Менова, Васильева, Лесничества (Сочи-Мацеста);

4. Дачу - Карс (Кисловодск);

5. Дачу - Валуево (под Москвой).

На летнее время:

1. В Железноводске (1 дом);

2. В Ессентуках (1 дом);

3. В Тиберде (два небольших дома);

4. В Боржоме - Ликанский дворец (условно).

Установить, как твердое правило, что все перечисленные дома отдыха забронируются исключительно для отдыха товарищей по списку первой группы"⁸.

Твердое правило соблюдалось неукоснительно, и члены избранной сотни оставили немало радостных, а то и восторженных впечатлений о своем пребывании в райских местах. В крымской Мухалатке с украинскими вождями активно отдыхал товарищ Сталин. Командующий войсками Московского военного округа, вскоре наркомвоенмор К.Е. Ворошилов 30 августа того же 1925 г. писал в Москву секретарю ЦИК СССР А.С. Енукидзе: "...В Мухалатке Сталин с Надей, Бубнов⁹ с женой, Чубарь со своей половиной и мы со Шкирятовым¹⁰. Погода чудесная, купаешься по 2-3 раза в день..."¹¹ Как видим, 34-летний председатель украинского Совнаркома Влас Чубарь с 22-летней супругой Александрой были плоть от плоти спонтанно сложившейся, но теплой и сплоченной компании отдыхающих руководителей партии и правительства.

В свидетельствах Ворошилова важно отметить не только компанейскую неприхотливость на отдыхе тогдашнего Сталина и его жены Надежды Аллилуевой, но и искренний восторг всех новоявленных "больших вождей", бывших до революции представителями тех низших слоев общества, которым отдых не то что за границей, но и в Крыму казался настоящим чудом. Климент Ефремович, в прошлом луганский слесарь, 8 сентября 1925 г. докладывает Енукидзе из Мухалатки: "Отдыхаем мы, как следует пролетариям, дорвавшимся до настоящего отдыха"¹². Несомненно, такие же ощущения были и у недавнего мариупольского токаря Петровского, и у Чубаря, родившегося в селе Федоровка Екатеринославской губернии, ныне Запорожской области, в крестьянской семье, в которой было восемь детей.

Потому-то никто в первые годы морского отдыха особо не привередничал. Эмоции Ворошилова в том же письме Енукидзе от 8 сентября типично восторженны: "Я и Шкирятич по 4-5 часов торчим на море, вдыхая всеми порами прекрасный морской воздух. Погода пока нам неизменно благоприятствует, а мы блаженствуем. Неплохо себя чувствуют и др. т.т. и особенно Коба [Сталин]. Он отдохнул основательно и весел и радостен неизменно. Кроме всего прочего, Коба научился играть в кегли и бильярд. И то и другое ему очень нравится... Шкирятич... сейчас "дуется" со Сталиным и Чубарем в бильярд..."¹³.

Присутствие "больших украинских вождей" в Крыму, Сочи, Кисловодске и других мест выделенных руководству из особого списка было явлением привычным и постоянным. Вот что писал Серго Орджоникидзе Ворошилову 26 июня 1929 г. из Мухалатки: "Вчера к нам приехали: Чубарь, Любимов¹⁴ и Милютин¹⁵... Проклятые палочки¹⁶ всё лезут и лезут, а так я себя чувствую очень хорошо. Пополнел я здорово, загорел, весел, подвизаюсь по части бильярдной игры, но безуспешно"¹⁷.

Два токаря во власти

А чаще всех из первых лиц УССР предавался продолжительному отдыху Григорий Иванович Петровский. Сын портного и прачки из села Печенеги Харьковской губернии, что на берегу реки Северский Донец, настолько любил зависать на морском берегу крымской Мухалатки, что для многих представителей "избранной сотни" превратился в особую местную достопримечательность. Вот что писал оттуда в начале июня 1928 г. 32-летний Анастас Микоян: "Здесь замечательно хорошо, компания тоже очень хорошая. Жаль только, что Рыков болеет. Играем в теннис, катаемся на лодке, едим и спим. Скоро и купаться буду. Здесь три доктора-знаменитости (один уже уехал). Меня осмотрели и разрешили купаться... Кто-то сегодня остроумно сказал, что мы образовали здесь Мухалатский мужской монастырь большевиков во главе с игуменом Петровским..."¹⁸.

50-летний в ту пору Григорий Иванович был всего на три года старше действующего председателя Совнаркома СССР Алексея Ивановича Рыкова, но лидером в отдыхающей компании руководителей его считал не только молодой Микоян, но и ровесник Сталин. Узнав об обострившихся в Крыму проблемах со здоровьем у Орджоникидзе, он 28 мая 1928 г. направил срочную телеграмму: "Кекенеиз. Мухалатка. Молотову, Петровскому, Микояну. Сегодня же посылаем врачей. Требуйте, что нужно. Почему вы молчали и не сообщали о здоровье. Не нужны ли врачи из Германии... Сталин"¹⁹.

На первый взгляд, скромный по меркам реальной иерархии советских вождей председатель ЦИК УССР здесь не по чину, но курортные неформальные связи, как видим, могут перерасти и в реальную значимость. Не исключено, что активность на отдыхе в качестве "игумена" стала одной из причин, по которым Петровский в итоге избежал репрессий в конце 1930-х гг., хоть и был снят в 1938-м со своей многолетней должности.

Тесная дружба связывала его с "всероссийским", а потом и "всесоюзным старостой" товарищем Калининым. Судьбы похожи вплоть до профессии: токарь мариупольского завода "Русский Провиданс" Петровский легко находил общий язык с Калининым, токарем по металлу Путиловского завода, дружили они и семьями. Михаилу Ивановичу Григорий Иванович порой сообщал даже нечто интересное из жизни обычных людей, встреченных им на курорте, как например, в письме от 22 июля 1935 г.: "Парикмахер, приводя меня в порядок, рассказал про жизнь в Кисловодске. Сначала отрекомендовался, что самого т. Ягоду Г.Г. подстригал и брил. Т. Ягода подарил ему замечательные ножницы, каких у нас не достанешь, этими ножницами он и меня подстригал. Парикмахер жаловался, что трудно достать ему хороших инструментов... Приезд в этом году в Кисловодск меньший, потому что почти вдвое дороже стало в санаториях жить. У него заработок 400 р. в месяц, а в прошлом году 500 р. был и на меньшее жить никак нельзя. Население Кисловодска увеличивается, но город будут чистить, тысяч 20 будут высылать. Вот тебе информация обывателя"²⁰.

Правда, жалобы всеукраинского старосты старосте всероссийскому обычно носили вегетарианский характер даже при виде очевидных безобразий. Вот на излете голодной весны 1933 г., 28 мая, Петровский пишет Калинину из Мухалатки, как плохо в Крыму отдыхается передовым рабочим и колхозникам: "27/V я был в Ливадийском Всесоюзном курорте для крестьян (крестьянский санаторий). Меня окружило человек 100-150 и жаловались на плохую пищу. Мало жиров, масла, молочных продуктов не дают, яиц тоже, овощей нет. Никаких копченостей, консервов и мало круп дают. В весе они почти все убывают и только один кур[ортный] больной на 800 грамм в весе увеличился"²¹.

Последствия такого отдыха в Ливадии Петровский понимает хорошо и просит Калинина принять меры, но просит как-то нечетко: "Так как санаторники более 600 человек - ударники-колхозники и рабочие (последних больше) собраны со всех концов СССР, уезжая отсюда, будут заниматься антисоветскими разговорами. Я тебе телегр[амму] послал. Дело в Ливадийском санатории настолько скверно, что ударники-колхозники, рабочие и служащие раньше срока своего лечения уезжают. В телегр[амме] я просил предложить Наркомснабу и Курснабу улучшить продовольствие в санатории. Но этого мало, хорошо бы было РКИ послать двух членов сюда из Москвы..."²²

Таким образом, курортные и медицинские возможности высшего руководства УССР первых десятилетий советской власти наглядно доказывают, что "большие вожди" из Харькова и Киева были на особом счету у союзного центра, всем прочим союзным республикам такого уровня привилегий не полагалось. А ведь от этих вождей и созданной ими при самом благосклонном содействии Кремля украинской советской государственности - самый прямой путь к нынешней Украине.

• _{1. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 741. Л. 270об.}
• _{2. Там же.}
• _{3. Там же. Д. 675. Л. 75.}
• _{4. Шмидт Василий Владимирович (1886-1938) - в 1928-1930 гг. заместитель председателя Совнаркома СССР.}
• _{5. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 741. Л. 273.}
• _{6. Там же. Л. 272об.}
• _{7. Там же.}
• _{8РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 704. Л. 71-72.}
• _{9. Бубнов Андрей Сергеевич (1884-1938) - в апреле-декабре 1925 г. секретарь ЦК РКП(б).}
• _{10. Шкирятов Матвей Федорович (1883-1954) - с 1923 г. член президиума и секретарь ЦКК РКП(б).}
• _{11. РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 41. Л. 39-39об.}
• _{12. Там же. Л. 40.}
• _{13. Там же. Л. 40-41.}
• _{14. Любимов Исидор Евстигнеевич (1882-1937) - в 1926-1930 гг. председатель правления Центросоюза, близкий соратник М.В. Фрунзе.}
• _{15. Милютин Николай Александрович (1889-1942) - в 1924-1930 гг. нарком финансов РСФСР, близкий соратник А.И. Рыкова.}
• _{16. Признак туберкулеза.}
• _{17. РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 43. Л. 50.}
• _{18. Цит. по: Микоян А.И. Так было. Размышления о минувшем. М., 2014. С. 314-315.}
• _{19. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 36. Л. 49.}
• _{20. Советское руководство. Переписка. 1928-1941 гг. М., 1999. С. 308-309.}
• _{21. РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 1. Д. 455. Л. 26.}
• _{22. Там же.}