Гендиректор "Московской оперетты" Владимир Тартаковский в интервью "РГ" - о премьерах театра и актуальности жанра сегодня
Владимир Тартаковский: В ноябре театру исполнится 95 лет, что мы отметим премьерой мюзикла "Князь Серебряный" на либретто Карена Кавалеряна с музыкой Аркадия Укупника. Описанную Алексеем Толстым историю мы оборвали, по законам жанра, на уровне хеппи-энда, хотя в романе она развивается не так благополучно. Режиссером и хореографом выступит Валерий Архипов, художник - Вячеслав Окунев. Второй премьерой сезона в июне станет "Веселая вдова" Легара - свою интерпретацию предложит Алексей Франдетти, либретто будет переработано Константином Рубинским.
Жанр оперетты - уходящая натура?
Владимир Тартаковский: Недавняя премьера "Королевы чардаша" показала: если оперетту правильно поставить, у нее безусловно есть потенциал, зрители ее принимают превосходно. Хорошо идут "Цыганский барон", "Баядера", "Фиалка Монмартра", "Летучая мышь". Оперетта востребована.
Востребована - у кого? В зале седые головы?
Владимир Тартаковский: Не только. Приходят и молодые - хотя, может, не так активно, как на мюзикл. Это же классика, прекрасная музыка, она не умирает. Мелодический дар Штрауса, Легара или Кальмана в современной музыке не имеет себе равных.
Почему в театре, где много прекрасных голосов, даже в оперетте используют микрофоны? Живое пение исчезает...
Владимир Тартаковский: Изменился темпоритм спектаклей - много движения, танца, играют не только на авансцене, но и в глубине сценической коробки. Живому голосу в этих условиях трудно, и мы делаем подзвучку - это дает режиссеру и хореографу больше возможностей. В оперетте важен смысл не только разговорных сцен, но и арий, и ансамблей, а современные зрители привыкли к подзвучке и хуже воспринимают "чистое" пение, если не понимают слов.
Подзвучка есть и в Метрополитен-опере, но ее не заметишь. Звук перемещается вместе с актером, а в наших театрах надо шарить глазами по сцене в поисках - кто это там поет.
Владимир Тартаковский: У нас такую систему сложно установить: здание - памятник архитектуры. Но наша техническая база на вполне современном уровне. Есть планы поменять механику сцены, но из-за пандемии и последних событий их исполнение пока заморожено.
С точки зрения коммерции что лучше кормит театр - оперетта или мюзикл?
Владимир Тартаковский: Конечно, мюзикл - и спектакли идут подряд, и цены на билеты выше. Но такие репертуарные спектакли, как "Джейн Эйр", "Куртизанка", "Каприз императрицы", тоже продаются хорошо. На мюзикл ходит больше молодежи, а она по-другому считает деньги. Но на мюзикл и расходов больше: много приглашенных артистов, спецэффекты...
В мюзикле из классики жанра вы играете только "Мою прекрасную леди". Почему не ставите Уэббера, Сондхайма, того же Лоу?
Владимир Тартаковский: Сегодняшняя ситуация с отзывом лицензий на западные мюзиклы показала, что мы выбрали правильный путь: ни от кого не зависим. У нас шли и "Нотр-Дам", и "Ромео и Джульетта", и "Метро", но создавать свой продукт интереснее. После Южной Кореи лицензию на нашу "Анну Каренину" и "Монте Кристо" купили в Китае, ведутся переговоры и с другими странами.
Чем вы объясняете, что из огромной опереточной библиотеки у нас востребованы только несколько названий. Обойма невероятно узкая: Штраус с "Летучей мышью", три-четыре оперетты Кальмана... Почему не идут Оффенбах, Гилберт и Салливан, Лекок, Досталь?
Владимир Тартаковский: У нас был хороший "Орфей в аду", но публика любит парики и кринолины, идет на знакомые мелодии и мелодраму, а сатиру Оффенбаха не воспринимает. Даже из Легара в основном знают "Веселую вдову". К тому же в Москве большая конкуренция театров, нам трудно рисковать. В Екатеринбурге, например, чаще ставят незнакомую классику, но там и я бы старался, чтобы шли Оффенбах и Гилберт с Салливаном. А у нас зал на полторы тысячи мест, спектакли затратные, и приходится думать о том, чтобы они жили долго. Но я не исключаю, что у нас появятся и "Граф Люксембург", и "Фраскита" или "Страна улыбок". Если бы у нас был еще один зал мест на четыреста - тоже могли бы рисковать. А пока - тесно, единственная сцена расписана чуть ли не по секундам.