Есть латинское выражение: letum non omnia finit - со смертью не все кончается. К концу 1920-х годов Арсеньев оказался в опале: его книга "Китайцы в Уссурийском крае" не вписалась в концепцию пролетарского интернационализма, которую в то время стали активно внедрять в науку и краеведение. Но если при жизни Арсеньева его критики еще стеснялись в выражениях, то смерть сняла все ограничения.
Юные хабаровчане, затаив дыхание, слушают лекцию Арсеньева.
Разгромная статья "Арсеньев как выразитель идеи великодержавного шовинизма" появилась на страницах краевой газеты "Красное знамя" в июле 1931 года. Не прошло и года после смерти Арсеньева, как его объявили душителем народов.
Автор статьи - некто Г. Ефимов - усиленно ругал Владимира Клавдиевича за негативное отношение к китайским отходникам, безжалостно грабившим тайгу и жестоко обходившимся с коренным населением. Порицая известного путешественника за то, что тот не предпринял "ни малейшей попытки овладеть методом диалектического материализма", автор клеймит его как неисправимого идеалиста и подводит итог своим суждениям: "... мы имеем право квалифицировать взгляды Арсеньева в области национального вопроса как откровенно шовинистические, уходящие своими корнями в активную пропаганду империалистических идей и защиту интересов русской буржуазии".
Дальше - больше.
К началу 1930-х годов завершился разгром традиционного русского краеведения и произошла замена его новым - советским. Об этом торжественно объявили на страницах журнала "Советское краеведение", первый номер которого вышел в 1932 году и начинался программной статьей "За большевистскую бдительность в краеведении". Автор, скрывавшийся за псевдонимом "Г. В.", твердит все о том же: о необходимости "вести решительную борьбу с проникновением в советское краеведение великодержавного шовинизма как классово враждебной идеологии". В числе тех, кого следует беспощадно разоблачать, упомянут и Арсеньев: "Шовинистический душок имелся и у покойного исследователя Никольск-Уссурийского края В.Н. Арсеньева ("Дерсу Узала", "Гольды", "орочи")".
Автор неверно указал инициалы Арсеньева и приписал ему чужие работы, но всем было ясно, о ком идет речь.
Эти публикации надолго определили контекст, в котором Владимир Клавдиевич упоминался в печати. В 1937-м дело довершил арест его вдовы Маргариты, годом позже расстрелянной по ложному обвинению. Ей вменяли в вину руководство шпионской организацией, которой якобы руководил Арсеньев…
Ситуация изменилась только во второй половине 1940-х годов, когда на волне разбуженного Великой Отечественной войной патриотизма в прессе стали появляться статьи об известных путешественниках и ученых, начинавших свой путь в царской России. Им простили их дореволюционный опыт, а в отношении некоторых, в том числе Арсеньева, даже сняли обвинения в шпионаже и контрреволюционной деятельности. Имя Арсеньева присвоили Приморскому краевому музею и улице во Владивостоке, где он жил. А теперь и международному аэропорту…
На долгом маршруте к потомкам он испил полную чашу - вместе с самыми близкими людьми.