Знал, что будет без Валентина Юркина очень тяжело, но что так - не думал. Только когда Человек уходит, понимаешь всю его значимость. До этого только догадываешься, тревожишься, да отгоняешь, как у нас, принято, дурные мысли.
Ведь никогда от него никаких жалоб, намеков: "Все нормально, Николай Михайлович…". Знал я, как и все, что до нормального далеко, но почему-то оптимизм Валентина Юрьевича пересиливал доводы податливого разума. Его постоянное мужество подавляло тревогу.
Мы виделись в последний раз на юбилее нашего общего друга. Валентин Федорович, похудевший, бледный, но как всегда твердо себя в руках державший, был душой компании. Рассказывал, шутил, вспоминал.
И тогда, а не теперь задним числом, в его словах чувствовалась некая особая значимость. Делился планами издательства, мечтал о новых проектах, но витала рядом некая обволакивающая тревога. Я поймал себя на мысли, что звучали короткие речи, а то и тосты Юркина, как завещание. Было в них что-то предсказывающее близкий уход.
Узнав вскоре о кончине Валентина Федоровича Юркина, я наконец-то понял: ведь это и было прощанием.
Мы, отношу к этому "мы" и себя, остались без поводыря. Но случилось. И возврата нет и быть не может. Есть люди, заменить которых невозможно или невероятно сложно.
И все равно надо обязательно выстоять в эти нелегкие времена, когда безграмотного блогера почитают больше, чем великого писателя. Да и о писателях - великих или не очень - многие из тех, кто мог бы перейти в благородный разряд читателей, подавляющее серое большинство не слышало. Не дано было. Так сложилось, несмотря на все усилия Валентина Федоровича и людей к нему близких. Верные Юркину сподвижники, и, конечно, не только в "МГ", бьются против тайфуна безграмотной мировой интернетовщины, обрушившейся на бедные российские головы.
А великий для многих бренд "Молодой гвардии" надо сохранить во чтобы то ни стало. Ради этого Валентин Юркин, неизлечимо больной, бился за жизнь - свою и издательства.
Теперь дело за нами. И только за нами.