Вопросы ESG-повестки сложны и многообразны, но их предстоит решать всему обществу
Ключевые задачи перехода к декарбонизации - внедрение чистых технологий. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), в мире за последние 10 лет инвестиции в чистые технологии значительно превышали инвестиции в традиционные. Это то, с чем мы должны считаться, хотя доля ископаемого топлива по-прежнему достаточно велика - около 80 процентов.
Самым очевидным и экономичным путем является переход на энергоэффективные технологии, которые, по оценкам того же МЭА, могут обеспечить до 48 процентов от требуемой декарбонизации. И лишь 21 процент связан с внедрением возобновляемых источников энергии. На уровне предприятия энергоэффективные технологии очевидны - это внедрение систем мониторинга и автоматизации процессов, высокоэффективных электромоторов, частотно-регулируемых приводов (ЧРП), оптимизация энергоменеджмента и процессов горения (на многих предприятиях есть своя генерация тепла и электричества). С этим связана и такая задача, как утилизация тепла, а это всё уникальные и дорогие технологии.
Картина меняется очень быстро. Если сравнить прогнозы крупнейших мировых и российских аналитиков трехмесячной давности с сегодняшними, то видно, насколько они различаются. Если в декабре ожидался значительный спад цен на нефть, то сейчас мы видим их рост. Не менее сложно оценить и динамику рынков других ключевых источников сырья и энергоресурсов. Более того, постоянно появляются так называемые "черные лебеди" - факторы, которые невозможно предсказать, особенно в условиях геополитической турбулентности.
Реструктуризация экономики в целом зависит от ряда макроэкономических факторов, которые значительно влияют на устойчивое развитие. Динамика трансформации сейчас также крайне сложно предсказуема, потому что зависит и от многих "черных лебедей", и от демографической ситуации, и от производительности труда.
Большой прорыв произошел за последние годы. В 2022-2023 годах геополитические изменения привели к старту резкой декарбонизации европейской экономики, которая традиционно являлась крупнейшим потребителем российских энергоресурсов. Это придало значительный импульс развитию ряда технологий, которые полностью меняют ландшафт в энергетической сфере. Если два года назад водородные технологии были просто модным трендом, при этом имелся и ряд ограничений, например, по транспортировке "зеленого водорода", то сейчас фокус переместился именно на "зеленую" энергию и, в частности, "зеленый" водород. За это время появилась и дошла до стадии коммерческой готовности технология производства "зеленого" аммиака, что полностью решило проблему транспортировки водорода, поскольку аммиак уже на протяжении столетия перевозится в танкерах и перекачивается через аммиакопроводы, это испытанная технология. И сейчас большой проект в этой сфере начинает Бразилия, активизировались также Австралия, страны Африки, Казахстан. Можно предполагать, что через 5-10 лет начнется глобальная торговля "зелеными" энергоресурсами, что еще пару лет назад никто всерьез не воспринимал. Сегодня, когда танкер со сжиженным природным газом (СПГ) выходит из одного порта, то неизвестно, в каком порту он окажется, потому что по дороге его могут перекупить, - это приводит к постоянному изменению цен. Аналогичный тренд можно, наверное, предвидеть и для "зеленых" энергоносителей.
Мировым лидером по введению возобновляемых мощностей сегодня является Китай: в 2022 году здесь созданы мощности, равные сумме мощностей, введенных в США, Европе, Индии, Юго-Восточной Азии и Латинской Америке, вместе взятых. Китай - глобальный лидер и по внедрению электромобилей. Но эта страна - ключевой партнер для российской экономики и энергетической отрасли. Нельзя не учитывать, что он движется в сторону внедрения возобновляемых источников энергии, поэтому потребление традиционных энергоносителей в КНР со временем может начать снижаться.
Поскольку российская экономика была интегрирована в мировую, то очень большая часть компонентной базы была импортной, особенно в области автоматизации. А это не только программное обеспечение, где возможности российских компаний находятся на переднем крае, но и большое количество компонентов (чипы, компьютерные модули и пр.). В мире в этой области всегда было всего несколько лидеров - это уникальные дорогие технологии и оборудование. Для повышения энергоэффективности они необходимы, но потребуют очень больших инвестиций. И чем выше будет степень локализации, тем выше будут затраты - инвестиции в НИОКР, наладку производства, построение новых логистических цепочек. При этом если достаточно "просто" найти деньги для каких-то конкретных проектов (один из возможных путей - привлечение китайских и арабских инвесторов), то создание и коммерциализация технологий значительно сложнее и дороже. А с возможностями закупки энергоэффективного оборудования будет связана и возможность внедрения низкоуглеродных технологий, и в целом развитие этой стратегии.
Например, автомобильная промышленность России в 2016 году - это, по сути, сборочные производства при глобальных поставках компонентов и комплектующих, как и в большинстве стран. Практически ни одна страна в мире не имеет глубину локализации автостроения больше 50 процентов - и считается, что это очень много - как правило, локальная добавленная стоимость в одной стране по любой группе высокотехнологичных продуктов не превышает 35 процентов.
Если российская экономика ставит задачу более глубокой локализации с максимальным производством локальных компонентов и решений, это крайне капиталоемко. Но с другой стороны - это довольно уникальный путь развития, который сложно предсказуем с точки зрения устойчивого развития.
Еще одним ключевым фактором для разработки и внедрения технологий декарбонизации служит наличие квалифицированных кадров. Согласно оценкам ведущих экономистов, по ряду специальностей потребуется от 7 до 10 лет, чтобы их подготовить. К тому же ряд стратегий, которые разрабатывались с 2016-го по 2021 год, требуют полной ревизии, поскольку экономика в те годы и сейчас - это две разные экономики.
Важный тренд - быстрая трансформация экономик развивающихся стран, в частности Азии и Африки. Туда переводятся очень многие производства. Например, там уже производится до 90 процентов цемента, 65 процентов всех пластиков, до 75 процентов стали. Это все энергоемкие производства, что значительно повлияет на структуру энергетики.
Газ относится к чистой энергетике, но его поставки привязаны к системе газопроводов. Однако трубопроводный путь - более эффективный, потому что сжижать и разжижать газ - крайне энергоемкий процесс. Европа делает ставку на СПГ, и, например, согласно данным Института энергетической экономики и финансового анализа (IEEFA), сейчас здесь строится значительно больше принимающих СПГ мощностей, чем потребуется через 10 лет. По оценкам IEEFA, мощность строящихся принимающих терминалов СПГ может составить 400 миллиардов кубометров, однако в случае реализации всех "зеленых" проектов, к 2030-му европейское потребление может сократиться до 150 миллиардов. Необходимо учитывать и то, что строительство любой мощности - это не только огромные деньги и ресурсы, но и громадный углеродный след.
Переход на возобновляемые источники энергии происходит еще и из-за того, что их стоимость во многих регионах мира сравнялась или даже стала меньше, чем стоимость энергии, получаемой из ископаемого топлива. Китай и здесь является лидером, очень быстро подтягивается Индия, которая создала большую программу по внедрению солнечной энергии. Это, в основном, небольшие солнечные электростанции, которые могут решить вопросы энергоснабжения удаленных населенных пунктов.
Возобновляемые энергетические мощности успешно развивались в Европе, США, Китае, Индии, но сейчас можно наблюдать значительное развитие проектов по производству "зеленого" водорода или аммиака, заменяющего его, в странах, которые раньше вообще не рассматривались как серьезные игроки в этой области возобновляемой энергетики. Это, например, страны Африки или Казахстан, который недавно подписал соглашение по строительству мощностей по "зеленому" водороду на 50 миллиардов долларов.
Глобально сегодня превалирует именно экологическая составляющая ESG-повестки, но она тесно связана с социальной. Электромобиль, безусловно, является важным элементом с точки зрения экологизации транспорта, но производство компонентов и материалов для него - крайне грязное и социально негативное, потому что часть компонентов (например, кобальт) производится в Республике Конго с использованием детского труда. В Чили производится литий для батарей, что также является социальной и экологической проблемой для жителей этих районов.
Мы находимся на большом распутье, которое сейчас сложно оценивать. Различные санкционные ограничения могут приводить к значительной перестройке отдельных отраслей как в российской экономике, так и в экономиках стран, потребляющих российские ресурсы. А изменения логистики поставок после введения антироссийских санкций, согласно исследованию Сколково, приводят к значительному росту выбросов парниковых газов при доставке грузов. Закрытие российского воздушного пространства для ряда зарубежных стран также вносит масштабный вклад в негативные климатические эффекты не только для России, но и для всего мира.
Итак, декарбонизация требует очень больших денег. Согласно оценкам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, к 2050 году для нее потребуются совокупные инвестиции в размере 458 триллионов рублей. Это может привести к росту цен и падению ВВП, поскольку многие технологии декарбонизации сдерживают развитие отдельных отраслей. Пример - угольная отрасль, которая очевидно негативна с точки зрения выбросов и влияния на климат. Но для трансформации энергетики, построенной на этом источнике, требуются громадные инвестиции. И это может вызывать социальные проблемы, которые необходимо учитывать, поскольку и для их решения также потребуются значительные дополнительные средства.
Что касается ответственного потребления, то мы находимся еще на достаточно ранних стадиях развития. Здесь еще много вопросов и мало достижений и на уровне потребителя, и на уровне бизнеса. И кроме субъективных факторов есть и ряд объективных, которые тоже нужно учитывать. Российская территория громадна, что зачастую определяет сложность и затратность ряда процессов. К примеру, для сбора и рециклинга вторичных ресурсов необходимо построить сложную систему обратной логистики. В мегаполисах это технологически создать достаточно легко, хотя и требует значительных средств и изменения менталитета потребителя. Но если представить плотность населения в восточной части страны, например, в Сибири, и посчитать, какими будут логистические затраты на сбор вещей и отходов для переработки, в том числе и энергозатратность, то становится ясно, что это большая проблема. Но и ее со временем тоже придется решать, как и более насущные задачи.