Павел Басинский: Пишу о Левине, а думаю про Анну
Про Льва Толстого и "Анну Каренину" существует анекдот, что однажды какая-то дама попросила Толстого объяснить в двух словах: о чем все-таки его роман? На что Толстой резко ответил, что если бы он мог объяснить "в двух словах", то он бы и написал "в двух словах", а не громоздил огромный роман - не прочтя который от слова до слова, невозможно понять, о чем он! Так вот, держа в голове этот анекдот, все-таки спрошу: о чем ваша новая книга?
Павел Басинский: Не знал этого анекдота. Но есть зафиксированные слова Толстого в письме Николаю Страхову, что если бы его спросили, о чем этот роман, он должен был бы снова написать этот роман от первого слова до последнего. Книга моя о Константине Левине. Просто когда уже вышла моя книга "Подлинная история Анны Карениной", я вдруг понял, что в ней нет почти ничего о Левине, хотя его история жизни, с Кити и без нее, занимает ровно половину романа. Вот я и решил исполнить долг перед ним и Кити.
Но при этом основа романа "Анна Каренина" - все-таки история отношений Анны и Алексея Вронского. Не было у вас соблазна посвятить книгу ему?
Павел Басинский: Нет-нет, о Вронском отдельной книги не будет! Мне, признаюсь, не симпатичен этот человек. Анна влюбилась не в него, а в свою любовь к нему, как это ни странно не звучит. А если кто-то еще его любит, то советую почитать Константина Леонтьева "Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой". Статья замечательна тем, что Леонтьев ставит Вронского выше Толстого. То есть прямо пишет: без Толстых мы проживем, а без Вронских - никак! Но кто придумал Вронского? Толстой! Неувязочка получается.
В литературе европейских языков сейчас есть немало романов, "переосмысляющих канон". Огромный успех, например, имел роман "Песнь Ахилла", описывающий Троянскую войну из перспективы Патрокла. Можно ли ваши книги о Карениной и Левине отнести к этому новому тренду?
Павел Басинский: Не думал об этом. На самом деле обе мои книги - это просто признание в любви к "Анне Карениной". Можно и без кавычек. Просто признание в любви к Анне.
Еще один расхожий стереотип - "Левин - это просто сам Лев". (Кстати, поддержанный фильмом 2009 года Сергея Соловьёва, где Сергей Гармаш явно загримирован под молодого Толстого и к тому же читает "от автора"). Насколько справедливо такое толкование?
Павел Басинский: Сам Лев Николаевич сердился, когда его сравнивали с Левиным. Но ведь очевидно, что он был прямым прототипом этого героя. Все четыре года, когда писался роман, Толстой не вел дневника. Я думаю, что образ Левина и есть дневник Толстого за эти годы.
Ну и последнее: как всё-таки правильно, Левин или Лёвин? Ведь если от имени "Лёва", "Лёвушка", то должен быть Лёвин?
Павел Басинский: Давайте развенчаем сразу два мифа. "Война и мир" пишется через "и", а не через "i". "Мiръ" через i в XIX веке означало "мир как вселенная", а с другой стороны - "мир как крестьянская община" (отсюда "навалиться всем миром", "пир на весь мир"). Толстой имел в виду мир как антитезу войне, как нормальный миропорядок, если угодно.
"Левин" пишется через "е", так в черновиках, в чистовой редакции и в прижизненных публикациях, а они считаются каноническими. Но, по свидетельству современников, Толстой не возражал против произнесения фамилии героя через "ё". Это характерная тульская огласовка. Крестьяне называли Толстого Лёв Николаевич. Так же почему-то обращался к нему критик и философ Николай Страхов.
В итоге: можно называть его Лёвиным. Но печатать через "ё" нельзя. Надо блюсти волю автора. Тут ведь еще примешивается идиотское соображение, что, дескать, Левин - фамилия еврейская, а толстовский герой - русский аристократ. Да - еврейская, от левитов. Но и вполне себе русская аристократическая. Как и крестьянская. Словом, не надо придумать за Льва Николаевича.
Из книги "Подлинная история Константина Левина" (глава десятая, "Анна и Левин"):
Вот, казалось бы, два персонажа, между которыми нет и не может быть ничего общего.
Она - падшая женщина, причем в глазах не только света, но и самого Толстого.
Он - образец добродетели.
Она мечтает о страстной любви и тяготится скучным замужеством.
Он видит в любви прежде всего ее платоническую сторону и мечтает о законном браке.
Она - тайфун, разрушающий не только свою жизнь, но и судьбы окружающих ее людей.
Он - созидатель, рядом с которым надежно и спокойно.
Она ищет наслаждения.
Он - смысла жизни.
Она - бездельница.
Он - работник.
Может быть, единственное, что их сближает, - это принципиальный отказ от участия в ролевых играх, в которые, так или иначе, играют почти все персонажи романа, включая даже честную Долли. Но ведь и Анна начинает свой бунт против светских приличий спустя не менее восьми лет жизни с Карениным, а до этого неплохо исполняет роль добродетельной жены.