Астраханский театр оперы и балета вкусил "Любви к трем апельсинам"

Написать оперу по мотивам знаменитой фьябы Карло Гоцци молодого Сергея Прокофьева вдохновил Всеволод Мейерхольд и передал ему для работы свой готовый сценарий на этот сюжет. Так зародилось сочинение, что и по ныне "Любовь к трем апельсинам" является самой репертуарной русской оперой минувшего столетия во всем мире. Хотя впервые она была представлена публике не на русском, а французском языке, которым Прокофьев владел практически в совершенстве. Произошло это в Чикаго в декабре 1921 года.

В Астрахани, конечно же, взяли вторую, полностью русскую версию оперы. За постановку отвечали руководители театра - худрук и главный дирижер Валерий Воронин, главный режиссер Алексей Смирнов в тандеме с художниками Еленой Бодровой (сценография) и Ольгой Сидоренко (костюмы).

"Просто веселый спектакль", - не без лукавства о своем первом комическом произведении в оперном жанре говорил композитор, лично создавший к нему либретто и зашифровавший между строк как в музыке, так и в словах масштабное, насыщенное множеством смыслов послание, мудрое и саркастичное. Очевидно, что под кожурой сочных, но кисло-сладких плодов всем знакомого цитруса он виртуозно запрятал язвительность, вдоволь посмеявшись над зрителями, над автором сказки, а также людьми без чувства юмора, но, прежде всего, над самодовольными чиновниками и "королями". Ведь недаром "Три апельсина" стали первой русской комической оперой, увидевшей свет рампы после Октябрьской революции.

Опера ясно напоминает, что и самая черная магия бессильна, если человек не утратил способности дружить и любить

Ключом к волжской премьере становится не очевидный юмор и не немного формальная любовь, а очень важная для Прокофьева увлеченность "новой" эстетикой и аллегорическая полемика с социально-политическим подтекстом - своего рода интеллектуальный турнир Лириков, Трагиков, Комиков, Чудаков, Пустоголовых о будущих формах искусства, а следовательно, и всей жизни. Режиссер на сцене в прямом и переносном смыслах раскладывает пасьянс.

В прологе оперы выводит на сцену парад героев Серебряного века в немного расширенном толковании: артисты хора выходят в масках-фотографиях на затылках с портретами знаменитых художников того времени, среди которых и сам Сергей Прокофьев, и Марина Цветаева, Иван Бунин, Сергей Есенин, Владимир Маяковский, Анна Ахматова и другие. А позже, уже внутри спектакля возникает и оммаж легендарным Дягилевским сезонам.

При этом спектакль решен в кинематографической, даже клиповой эстетике. На сцене с калейдоскопической скоростью меняется "картинка", для чего в совсем не длинной опере происходит более десятка перемен декораций. А в облике почти каждого героя угадывается какой-то известный "прототип" из наших самых любимых советских фильмов. Так, например, Король Треф - копия Ивана Васильевича...

Но шутливо-сказочный сюжет не выглядит уж таким вымышленным, а скорее становится зеркалом для всех и для каждого. И поводом задуматься над тем, что нас часто губят инфантилизм, лень, безответственность и неправда. И тут образ Принца - дитя-переростка, который никак не может расстаться со своим маленьким троном, похожим на детский горшок, оказывается одним из самых запоминающихся в постановке.

Не рискнув обойтись без приглашенных солистов, театру удалось собрать два исполнительских состава, как говорится, "с толком, с чувством, с расстановкой". И иногда второй состав даже переигрывает первый. Так, Принц - Алексей Микутель оказывается более ярким по характеру, нежели выписанный из Большого театра Александр Чернов. Комическую пару обоим ловко составляют характерные тенора Сергей Маньковский и Роман Завадский (Труффальдино).

Не менее выразительны пары низких голосов: работающий без замен солист Мариинского театра Олег Сычёв (Король Треф) и Андрей Шитиков/Рафаэль Шукуров (Панталоне). Тандем волшебников - Георгий Шагалов из Самары и Дмитрий Шарманов (добрый маг Челий) и Эмилия Аблаева и Рузалина Никифорова (злая колдунья Фата Моргана) в меру и комичен, и обаятелен.

Дуэт заговорщиков - Андрей Пужалин/Сергей Тараненко (Первый министр Леандр) и Ксения Григорьева/Кира Кирилина (Принцесса Клариче), как и Кухарка, неизменно срывающая аплодисменты зала (солист Мариинского театра, бас Юрий Власов), актерски вполне эксцентричны. Но всем интриганам и волшебникам вокальной точности все-таки пока в должной мере не хватает. Кстати, хору иногда тоже было сложно совладать с прокофьевскими гармониями.

В те минуты, когда музыкальный язык, а вокальные партии носят преимущественно декламационный характер, для певцов все же оказывается уж слишком труден, оркестр стремился прийти на помощь и поддержать, а иногда и "спрятать" голоса от музыкантского греха подальше. Партитура Прокофьева, остроумная, изобретательная, ритмически острая, сочетает гротеск и лирику. Оркестр под дирижерской палочкой Валерия Воронина звучит гибко и упруго с богатой ритмически и тембрально палитрой. Иногда уж слишком увлекаясь фортиссимо и тутти. Но именно тогда возникала какая-то скрытая футуристическая мощь, апеллирующая уже к великим симфоническим полотнам композитора. Недаром марш и скерцо из оперы получили самостоятельную концертную жизнь.

А опера вроде бы в шутейно-комедийной форме, но строго и ясно напоминает нам, что даже самая черная магия бессильна, если человек не утратил способности дружить и любить.