Николай Бурляев: Кинематографистам нужно стремиться к успеху в вечности
До самых до окраин
Николай Петрович, насколько широко был представлен региональный кинематограф на "Золотом витязе" последних лет и на Кинофоруме этого года в частности?
Николай Бурляев: Он у нас всегда был представлен широко, не стал исключением и омский кинофорум. Пять фильмов омских кинематографистов были показаны в этом году, - в том числе киноленты о Достоевском, о местночтимых святых, о развитии Сибири. А на кинофоруме прошлого года в Грозном чеченские кинематографисты представляли десять своих фильмов. Отмечу, что во времена СССР существовали очень серьезные студии в Иркутске, Свердловске, Красноярске, выпускавшие качественное кино, но уничтоженные после перестройки. Наше дело их возрождать. Правда, работы некоторых региональных студий отличает некая робость и неуверенность. Но это своего рода болезнь роста. Зато в провинции у кинопроизводителей мозги не запудрены голливудщиной. Как правило, им по духу гораздо ближе мировоззрение, которое согласуется с указом президента "Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных нравственных ценностей", - формулировка, кстати, впервые появившаяся много лет назад как девиз на "Золотом витязе".
В последнее время все хвалят якутский кинематограф, чьи фильмы взяли много призов на различных кинофестивалях. А у вас есть предпочтения в региональном кино?
Николай Бурляев: Лично меня очень порадовали чеченские и омские кинематографисты. Да, якутский кинематограф сейчас выходит на передовые позиции. Но наряду с положительными тенденциями в этом явлении наблюдаются и отрицательные стороны, которые не содействуют единению российского народа. Например фильм "Айта", снятый вполне профессионально. Эта кинолента повествует о том, что русский полицейский обвиняется якутами в изнасиловании якутской девушки, и, хотя в итоге выясняется, что это не правда, полтора часа обвинения русского не минует сознания зрителей. Во многих якутских фильмах Якутия показывается как деградирующий замкнутый архипелаг, где герои страдают, мучаются, погибают в этом страшном алкогольном космосе, в чем обвиняется Россия. Это очень тревожно, и такие же проявления наблюдаются и в кинематографе в некоторых республиках Северного Кавказа. К региональному кинематографу нужно посерьезнее относиться и поддерживать именно тех производителей, которые работают на наше единение.
Почему смотреть нечего
Николай Петрович, вот вы часто критикуете так называемую голливудщину в нашем кино. Вы считаете ориентацию на западные образцы самой главной ошибкой в постперестроечном отечественном кинематографе?
Николай Бурляев: Главная ошибка - акционирование и приватизация крупных государственных киностудий. Я в то время работал на Киностудии детских и юношеских фильмов им. Горького, и весь наш актерский штат просто вышвырнули на улицу. "Боже мой, что вы делаете?" - говорили мы тогда. Неужели вы не понимаете, что экран - это оружие, которое нельзя отдавать рынку. Это все равно что приватизировать ВПК. Это стратегическое оружие, которое поднимает дух поколения и правильно ориентирует страну или же ведет к духовной деградации. Культура и рынок - понятия несовместимые! Не на успех в первый уикенд нужно ориентироваться кинематографистам, а на успех в вечности. Тогда у нас будут появляться такие киношедевры, как фильмы Тарковского, Шукшина, Бондарчука.
Вот потому у нас на третий год спецоперации нет достойных художественных фильмов про СВО. За исключением одного, который и взял главный приз на последнем "Золотом витязе" - это фильм по прозе Александра Проханова "Позывной "Пассажир". Но почему за два года всего один фильм? А вот когда началась Великая Отечественная война 22 июня 1941 года, то уже через четыре месяца, к сентябрю, были созданы десять выдающихся военных кинодрам с потрясающими названиями, устремляющими дух народа к Победе. Понятно, что многое упирается банально в деньги. Ну посудите сами: у нас государство выделяет на производство кинофильмов на год сумму, равную стоимости двух американских анимационных блокбастеров. Поэтому я недавно с трибуны Госдумы предложил увеличить расходы на кинематограф с 0,6 до 3 процентов от бюджета страны.
А есть ли примеры созданных за последние десять лет, ну если не прорывных, то просто высококачественных кинолент?
Николай Бурляев: Ну конечно есть. Слава Богу, до сих пор творят и вкладывают высокие смыслы в свои произведения классики нашего кинематографа - Никита Михалков, Андрей Кончаловский, Владимир Хотиненко, Карен Шахназаров. Из фильмов других режиссеров я отметил бы "Время первых", "Танк Т-34", "Холоп", "Вызов", тот же "Позывной "Пассажир"… Если напрягусь, вспомню еще десяток фильмов. И всё. Это очень мало.
Цензура и Пушкин
А что скажете о самом раскрученном телесериале последних лет - "Слове пацана", который даже показали по одному из федеральных телеканалов?
Николай Бурляев: Ничего хорошего не скажу, кроме того, что это безусловная пропаганда экстремистстского сообщества, запрещенного в России. "Пацаны" появились абсолютно закономерно. Ранее была подготовлена почва бандитской романтики в кинематографе от фильмов "Брат", "Бригада", после которых возросла преступность, и далее несть им числа. И то, что отдельные, ну и некоторые уважаемые кинематографисты приняли этот фильм, очень прискорбно. После этих "шедевров" пошла кривая вверх подростковой преступности и наши дети перенимают образ жизни и лексику гопников из подворотни. К этому нужно отнестись очень серьезно. Должны быть общественный контроль и цензура. Сказав это, я понимаю, что сейчас очень многие напрягутся. Но слово "цензура" переводится как "строгое суждение, взыскательная критика". Я думаю, что государство, заботящееся о грядущих поколениях, имеет право на свое строгое суждение. А вот что говорил о цензуре Пушкин, я его с удовольствием процитирую: "Всякое христианское государство, под какой бы формой правления оно не существовало, должно иметь цензуру. Разве речь и рукопись не подлежат закону, а я бы здесь добавил и кино, и театр, и телевидение, нельзя позволять проповедовать на площадях каждому, что в голову взбредет, и государство вправе остановить раздачу рукописи". Надо бы прислушаться. Пушкин - наше всё.
Тарковский и ящик шампанского
Хорошие отзывы прессы и публики собрал ваш последний фильм - "Господи, чувствую приближение Твое" - о режиссере Андрее Тарковском, в свое время открывшем вам путь в большой кинематограф. Почему вы обратились к этой теме?
Николай Бурляев: Это авторский фильм, он снят по дневникам моим и Тарковского. Фильм задумывался как документальный, но получился документально-художественным. Я после "Андрея Рублева" начал вести дневник и записывать все наши встречи с Тарковским, как будто понимал, когда-нибудь это пригодится. А потом я прочитал дневники Тарковского, его "Мартиролог" и увидел то, о чем мы с ним никогда не говорили, но об одном и том же думали. Вот именно об этих категориях - о жизни и вечности, о бессмертии, о Создателе и о том, чему должно служить искусство. Кстати, уже много лет после его смерти я увидел интервью, которое дал Тарковский латышскому телевидению, где он признался в том, что никогда бы не взялся за "Иваново детство", если бы у него не было Коли Бурляева, потому что успех фильма зависел от главного героя. Это для меня было потрясением, мне он никогда таких слов не говорил.
После "Иванова детства" была уже взрослая роль ученика великого иконописца Бориски Маторина в "Андрее Рублеве". На нее вас Тарковский пригласил благодаря предыдущей роли?
Николай Бурляев: Не совсем. Это произошло уже через несколько лет, когда я успел повзрослеть. Я думал, что он про меня уже забыл. Часто бывает, что режиссеры используют актера один раз, и все, забывают. А тут вдруг мне звонят с "Мосфильма", это был 1965 год, и говорят: "Для вас Андрей Асеньевич написал роль Фомы в сценарии про Андрея Рублева". Я был просто счастлив! Но когда я прочитал сценарий, то восторг перешел в уныние: в фильме Фоме предназначалась только пара реплик. После кинопроб я подошел к Тарковскому и попросил попробовать меня на Бориску - именно в нем я увидел себя. Андрей Арсеньевич отказался категорически - эта роль была написана для поэта Чудакова и я мал для нее. Тогда произошло непредвиденное - к Тарковскому подошел консультант фильма - знаменитый искусствовед Савва Ямщиков - и предложил режиссеру заключить пари на ящик шампанского, что он утвердит на роль именно Бурляева. Савва знал, что Тарковский человек азартный и не откажется. Так и случилось. В итоге Ямщиков получил ящик шампанского, а я - роль Бориски.
Дети против "Лолиты"
Известно, что с Никитой Михалковым вы были друзьями детства. Со временем дружба переросла в творческий союз?
Николай Бурляев: Безусловно. На днях мы с ним приехали с гастролей в Магнитогорске и Челябинске, где в очередной раз представили театральную версию его кинофильма "Двенадцать", где я играю как актер. Скажу откровенно: Никита Сергеевич смог создать уникальное театральное произведение, уровня которого сейчас я не знаю в нашей стране. Это очень серьезная постановка, актуальная, очень нужная людям, с которой мы проехали буквально через всю страну, побывали в десятках городов, сыграли уже 80 спектаклей. Вот это пример того, каким должен быть наш театр, русский театр.
На прошедшем "Золотом витязе" программу детского кино судили дети из Омского кадетского корпуса. Как они справились со столь сложной миссией?
Николай Бурляев: Дело в том, что все 33 года подряд, на каждом нашем кинофоруме, детские фильмы судят сами дети. Когда мы пришли в Севастополь, членами жюри стали кадеты севастопольские, в Чечне - чеченские, в Омске - омские. Дети справляются очень удачно и судят зачастую строже, чем взрослые. Был такой прецедент лет 20 назад в Челябинске. Тогда детским жюри руководил мой сын Илия Бурляев, ему было 12 лет. Я вдруг узнаю, что дети сняли с конкурса словацкий фильм "Дождь струится на наши души". Тогда я посмотрел этот фильм. В нем рассказывалось о том, как бежавший из тюрьмы преступник берет в заложники девочку и она затем повсюду следует за ним, становясь этакой "Лолитой". Я спросил у своих помощников, каким образом на "Золотом витязе" оказался такой фильм? Оказалось, что его никто не видел, просто он ранее взял приз на "Кинотаврике". И я понял, что дети правы.