Зачем писательница Дарья Бобылева заговорила на енохианском языке
Дарья, действие книги разворачивается в странном магазинчике в центре Москвы. Кажется, вы не понаслышке знаете об этом месте.
Дарья Бобылева: Я пять лет проработала в букинистическом магазине в самом центре столицы. Продавались у нас и книги - самая древняя, которую я держала в руках, была 16 века, но она сразу "ушла" на антикварный аукцион. А самой старой книгой, которую можно было найти у нас в зале, была "Апологетика" Конрада Ворстия, это уже начало XVII века, полемика между разными ответвлениями протестантизма - кальвинистами и арминианами. Вообще выяснение, что это за книга, какого она века и о чем в ней речь - особенно если она на иностранном языке или в ней, к примеру, отсутствуют обложка и начальные страницы, - было постоянным спутником нашей работы, а для меня - еще и отдельным удовольствием.
Обычно такие издания хранят всякие тайны. Помню, как сотрудники РГАЛИ показывали нам тетрадку из архива Марины Цветаевой, в которой были засушенные лепестки цветов.
Дарья Бобылева: В книгах мы действительно находили письма, рисунки и гербарии давно почивших гимназистов, старые и иностранные деньги - "заначки" современными купюрами возвращали тем, кто продал нам эту библиотеку. Мы торговали и винтажными предметами - от открыток до украшений - и тоже было безумно интересно выяснять, к какому времени они относятся. Как-то среди поступлений оказалась высушенная декоративная тыква, видимо, сувенир из жарких стран. Оказалось, что она открывается, а внутри - загадочный черный порошок. Весь магазинный персонал долго его изучал, а потом я не выдержала, осторожно понюхала и… оглушительно чихнула. "А ведь это могла быть чья-то бабушка", - черный юмор нашей управляющей в наступившей тишине. Так что, сами понимаете, в магазине нас окружали странные артефакты из прошлого. Эта атмосфера загадочности и легкого сюра перекочевала на страницы книги.
Вы создаете свою мифологию, в которой читателю приходится обживаться. В сети даже появился путеводитель по вашему "Магазину". К примеру, ваша героиня Матильда - монада: а кто это?
Дарья Бобылева: Слово позаимствовано из философии - некая единица, простая неделимая сущность. Созданиям вроде Матильды такое название дало Начальство - тайная организация, которая занята "проблемой монад", проникающих в мир людей. Вообще же это бесплотные разумные существа из неизведанных пространств, окружающих наш материальный мир. Во вселенной "Магазина" люди на спиритических сеансах, модных на рубеже позапрошлого и прошлого веков, вместо душ усопших призывали именно их. В человеческом понимании монады - это духи, а их самоназвание - "гахэ". Для того, чтобы полноценно существовать в нашем мире и взаимодействовать с материальными предметами, гахэ нужно человеческое тело, которое используется как скафандр. Гахэ издревле вступали в контакты с людьми: возможно, фейри, привидения, барабашки и все подобные им существа из фольклора - это именно они.
Они и разговаривают порой на непонятном языке. Заклинание "адана" - это, например, для них приказ, повеление. Откуда вы берете эти странные словечки?
Дарья Бобылева: Эти слова не выдуманы, а позаимствованы из так называемого енохианского языка - наречия, на котором, по мнению британских оккультистов конца XVI века Джона Ди и Эдварда Келли, разговаривали "ангелы" в ходе спиритических сеансов. Наука, разумеется, считает, что этот язык они же сами и выдумали - я того же мнения. Но на всякий случай кое-что в енохианских словах поменяла, чтобы никого случайно не призвать.
Один из героев, Хозяин, обращается вдруг к декадентам-футуристам. Что его с ними связывает?
Дарья Бобылева: Страсть к футуристам питает скорее "товарищ второжительница" Варвара Спиридоновна, верившая, что в обещанном сугубо материалистическом будущем не будет места духам. А Хозяину ближе декаденты, символисты, представители Русского зарубежья, частью которого оказался и он. Не случайно он цитирует - перевирая, впрочем, память часто подводит, - строчки из стихотворения Георгия Адамовича про "таинственный свет", который кажется ему удачным образом, объясняющим, как он "видит" Матильду. Он человек Серебряного века, впитал именно эту культуру.
Ваши книги относят к жанру "уютного хоррора", городского фэнтези, магического реализма. Какое определение ближе вам и почему?
Дарья Бобылева: Наверное, магический реализм. Напугать читателя я никогда не стремилась, я вообще была удивлена, услышав от кого-то, что я пишу хоррор. О городском фэнтези я имею смутное представление. Вообще не знаю, в каком жанре пишу - просто пытаюсь в текстах передать то, как вижу мир: для меня он зыбкий, тревожный, все не то, чем кажется, всюду подвохи, сбои реальности, то ли тайные знаки, то ли проявления апофении (это навязчивое стремление некоторых находить взаимосвязи там, где их нет - Ред.). И везде кто-то или что-то живет. Главное - наладить с ними коммуникацию, как бы сложно это ни было. Людей это тоже касается, ведь им так трудно друг с другом договориться.
Сотрудники вашего антикварного магазина во главе с Хозяином кому-то могут напомнить про булгаковского Воланда с его свитой. А вы бы стали сравнивать роман с какой-то известной книгой?
Дарья Бобылева: Боязно сравнивать себя с признанными, крупными авторами. Наверное, сравнила бы с какими-то из любимых сериалов - "Доктор Кто" или "Холистическое детективное агентство Дирка Джентли", например. Там тоже реальность расползается на куски, и это никого не удивляет… Сравнивают еще с "Книжным магазином Блэка".
Непререкаемые авторитеты в литературе для вас существуют?
Дарья Бобылева: Авторитетов у меня нет, есть просто любимые писатели. Рэй Брэдбери - иногда кажется, что у меня с его книгами личная связь: начала читать их в начальной школе, он будто вырастил меня, как добрый дедушка, которого у меня, увы, не было. Габриэль Гарсиа Маркес - связь с его творчеством с тех пор, как я в 13 лет прочитала "Сто лет одиночества". До сих пор перечитываю в трудные времена и отправляюсь на каникулы в Макондо, где всех знаю… Владимир Набоков, Филип К. Дик, тот же Михаил Булгаков.
Ваши персонажи не совсем или совсем не люди. Вы в себе самой не замечали никакой чертовщины?
Дарья Бобылева: Обычно отвечаю: нет. Но когда я сильно нервничаю, вокруг меня ломаются электроприборы и перегорают лампочки. Предпочитаю думать, что это совпадения, - но свидетели вокруг меня ехидно кивают: ага, как бы не так.
Изначально "Магазин…" вышел в формате сериала. Вам нравятся истории с продолжением?
Дарья Бобылева: Сериалы - очень органичный для меня формат. Я работала в озвучке сериалов, фильмов и компьютерных игр - сейчас, кстати, озвучиваю собственные книги. Мне не очень нравится тянуть через всю книгу одну историю, как положено в крупной форме. Предпочитаю формат вертикальных сериалов, когда каждая глава - отдельная законченная история, но в финале все стягивается в общую горизонтальную арку. Так можно рассказать больше историй, увидеть происходящее глазами разных персонажей, покрутить таймлайн, собрать сюжет, как паззл - мне нравится, когда читатель выступает в какой-то мере соавтором, собирает историю вместе с писателем. Мой первый роман, "Вьюрки", называли "романом в рассказах", "мозаичным романом", кто-то сказал, что это вовсе не роман по форме. На самом деле это тоже книжный сериал.
Время сейчас - самый ценный ресурс. А сериалы так затягивают…
Дарья Бобылева: Конечно, сериалы затягивают - и это не плохо. Хороший сериал, хорошая книга - это портал в другую реальность, возможность прожить еще одну жизнь, познать иную вселенную. Иногда это укрытие, убежище. Эскапизм часто осуждают, даже демонизируют, но в нашем мире без него никак - иногда возможность "спрятаться" в кино или книге спасает психику.
Вы как-то сказали, что хоррор - это целебный жанр. От чего ваш "Магазин работает до наступления тьмы" может лечить читателя?
Дарья Бобылева: Наверное, от страха перед иным и чуждым. Мы периодически кажемся друг другу инопланетянами, не можем найти точек соприкосновения, договориться и хотя бы попытаться друг друга понять. Во вселенной "Магазина" люди умудряются налаживать коммуникацию даже с существами страшными, иными и опасными. По сути мои книги - про то, что отсутствие коммуникации не доведет до добра: если и не договориться, то можно хотя бы понять правила игры с непонятным, взаимодействия с неведомым.
В этом году вы стали одним из авторов сборника "Мир без Стругацких", где писатели представляют, кто в нашей фантастике мог стать самой крупной величиной, не будь у нас Стругацких. Вы выступили в образе Андрея Битова - почему выбор пал на него?
Дарья Бобылева: Когда-то его подборка рассказов "Вид неба Трои" в журнале "Юность" стала для меня откровением. Чем-то сновидческим, непохожим на то, что читала прежде - в моей семье фантастика считалась чем-то несерьезным, "жвачкой для мозгов". Целый новый мир открылся - причем писателем, к которому родители относились с уважением. Наверное, поэтому решила выбрать Битова: он наряду с Брэдбери для меня проводник за грани реализма (против которого я, само собой, ничего не имею - просто "настоящая литература" не только в нем).