Люди пьют чай, а в это время… В чем "сентиментальная ценность" фильма Йоакима Триера

Из всех наших литературных классиков, судя по всему, самое глубокое влияние на мировую культуру оказал Чехов с его негромким, неназойливым и абсолютно жизнеподобным психологизмом. С его "люди пьют чай, а в это время…" - рушатся судьбы, падают засовы, творится история.

С Чеховым мы встречаемся в новинке от норвежского кудесника Йоакима Триера, гран-призера Каннского фестиваля за эту семейную драму "Сентиментальная ценность". Но там Чехов неявный: затаился в уголках глаз героев, в неспешном ритме и внутреннем покое, чреватом катастрофой, в предельно смикшированных эмоциональных перепадах. Там больше от его близкого родственника - Ингмара Бергмана.

Размеренный быт сестер Норы (Ренате Реинсве) и Агнес (Инга Ибсдоттер Лиллеос) нарушен нежданным приездом отца - известного, но давно замолчавшего кинорежиссера Густава Борга (лучшая, по-моему, роль Стеллана Скарсгарда). Он затеял новый фильм, в основе которого его собственная жизнь и образ покончившей с собой жены. И главную роль хочет поручить Норе - она хорошая театральная актриса. Для него это предприятие - род искупления вины, возможность наладить отношения в семье, вернуть доверие и любовь близких. Но дочь, хотя в детстве у него успешно снялась, даже не прочитав сценарий, ему откажет - сестры не могут простить отцу его отчужденности: вечно занятый съемками, он мог неделями не вспоминать о семье.

Характер Норы, чем-то глубоко травмированный, нам явят в одном из первых эпизодов, где перед выходом на сцену в предполагаемой "Чайке" ее охватывает страх публики, провала, собственной несостоятельности - страх, доходящий до истерики, чуть ли не до срыва спектакля. Ренате Реинсве в этой роли не случайно получила персональную номинацию на "Золотой глобус" и несомненно будет фигурировать на церемонии "Оскара" - с такими глубокими актерскими прозрениями в кино встречаешься не часто.

В итоге на глубоко личную, исповедальную роль бывшей супруги Борг пригласит актрису, предельно далекую от всех этих европейских тонкостей, - американскую звезду Рейчел Кемп (Эль Фаннинг), с которой случайно познакомится на фестивале во французском Довиле. И действие будет развиваться по тому же чеховскому принципу: идет работа над предстоящим фильмом, а в это время… А в это время для Норы такое решение отца - подтверждение его равнодушия. И ей еще предстоит понять, чего ему это решение стоило и как ему важно вернуть эти сентиментальные семейные ценности.

Актерская игра в фильме совершенна. Тот случай, когда сказанным смысл не исчерпывается - он продолжается и развивается в минуты молчания. В характере молчания. В языке глаз, чаще всего контрастном сказанному. В том, как переглянутся сестры. И каким каменным равнодушием дышит фигура Борга, привыкшего властно режиссировать жизнь ненатуральную - разыгранную. И как проглядывает сквозь эту кору его другое "я" - человека, безнадежно упустившего нечто главное. Это фильм, вовлекающий в себя, погружающий в жизнь только что тебе незнакомых, но уже чем-то близких людей.

А еще есть язык монтажа с его изменчивым и отзывчивым, как пульс, ритмом, есть атмосфера, сотканная из обстановки, освещения, колебания звуковой среды. Режиссура столь изощренна, что ее не замечаешь - просто отдаешься течению фильма, уже окончательно в нем обжившись и понимая всех с полуслова.

Да, это все существует на перекрестке Чехова и Бергмана, их способа сочувствовать людям тихо и без пафоса, но "до боли сердечной". И наверное, не случайно Нора на сцене играет что-то родственное Чехову, а фамилия Густава - Борг, как у героя "Земляничной поляны", столь же рационалистичного и холодного. Близка стилистике Бергмана и работа оператора Каспера Туксена: та же любовь к долгим крупным планам, та же манера вглядываться в глаза, в мимику, самый незаметный жест замечая. Команда художников помещает действие в обстановку, где нет ничего лишнего и по ходу событий "все ружья стреляют". Старинный особняк, хранящий семейную историю, становится еще одним персонажем фильма - в детстве героиня даже представляла его в школьном сочинении живым и всё чувствующим.

Герои замкнуты в себе, их чувства закупорены, но все вокруг заряжено катастрофой, как небо перед смерчем. Поэтому больше всего потрясают паузы - в них саспенс, предощущение душевного слома. Поэтому Триеру понадобилась Эль Фаннинг на роль американки, которая почувствует свою неготовность не только сыграть, но - постичь этот мир непостижимой скандинавской души. Примерно как иностранцы все пытаются разгадать русский характер по Чехову.

Параллельным, но важным сюжетом проходят эпизоды, где герои размышляют об упадке кино в эпоху расцвета стриминговых сервисов с их до пошлости упрощенными критериями. Кино как искусство уходит в Лету вместе со старым оператором Борга, теперь угасающим, прикованным к коляске и обреченным на забвение. Необычна структура фильма, где развернутые сцены обрываются в темноту мгновенно и неожиданно, на полуслове - катастрофично.

По многослойности действия, тонкости и органичности эмоциональных нюансов, по умению без искусственных допингов крепко держать внимание зрителя сценарий Йоакима Триера и Эскиля Вогта можно считать образцовым. Казалось бы, многократно обкатанные кинематографом человеческие драмы здесь смотрятся открытием художника, что свойственно только очень проницательному искусству.