Если вам захочется покататься на лошади, в конюшне на улице Баженова вас не заставят наворачивать круги по манежу, слушать наставления инструктора, даже если вы впервые сели на лошадь. Ни того, ни другого там просто нет, потому что выручка от проката лошадей - это все, что зарабатывают хозяева "лошадиной деревни" - так называют ее местные жители.
- Ты мне штуку рублей должен за уздечку. Будешь отрабатывать. Неделю в конюшне навоз разгребать будешь, - девочка лет двенадцати плюнула на землю и зло посмотрела в мою сторону - видимо я прервала важнейшую из бесед.
- Я не виноват, - пытался оправдаться босоногий мальчишка, то и дело всхлипывая. - Я ее потерял. Случайно.
- Чего тебе? - теперь они оба смотрели на меня.
- Я хотела у вас на лошади покататься.
- 300 рублей - час, и деньги вперед.
Трехсот рублей у меня с собой не было. И я попробовала договориться.
- А подешевле не получится?
- Хочешь подешевле - иди сама отвязывай себе лошадь, корми ее отрубями и пои водой, - с детьми договориться оказалось труднее, чем с взрослыми. Поэтому за 150 рублей мне пообещали полчаса проката.
Лошадь, предоставленную мне на получасовое пользование нужно было почистить, накормить, оседлать. Я приготовилась ждать, отойдя в сторонку. Напротив меня на бревнах расположилась компания юных конюхов в возрасте от десяти до пятнадцати лет. Все остальное по-взрослому: сигарета в руках, бутылка дешевого пива, привычка плевать на землю и громко ругаться матом.
- Ты чего там стоишь? На прокат что ли? - удивился конопатый мальчишка, предлагая мне присоединиться к их компании.
- Да, я жду, когда моя лошадь будет готова.
Меня оглядывали с явным любопытством. Обычно лошадей просто выводят за территорию деревни - поближе к парку. Так проще заработать денег. Зимой с этим сложнее - в парке не много желающих кататься на лошадях в двадцатиградусный мороз. Тогда можно постоять у метро с картонной табличкой "помогите накормить животное", "вылечить" или "спасти от смерти". Дети удивлены тем, что у меня не надо выпрашивать деньги - я отдам их вполне самостоятельно. А мне, в свою очередь, трудно поверить, что всего в нескольких метрах отсюда находится станция метро "Орехово".
Я усаживаюсь рядом с ними. Достаю сигареты.
- Ой! Это "Кент"? А можно у тебя сигаретку взять? А парочку? А как тебя зовут? - оживился все тот же рыжий мальчишка. И начал что-то рассказывать про себя. Матом он ругается как-то интеллигентно и гордо. Для него это привычный способ общения. Его перебивает девчушка лет десяти. Ее зовут Маша. Она протягивает руку, чтобы взять у него зажигалку, и я вижу глубокие поперечные шрамы на внутренней стороне руки.
- Ты себе вены что ли вскрывала? - будто прочитав мои мысли, спросил кто-то из компании.
- Давно еще.
- Что, неразделенная любовь?
- Да нет, там... фигня одна, - засмеялась девочка, - ой, а вон Варька идет!
- Всем привет, - раздался женский голос за моей спиной. Сначала мне показалось, что она что-то ест и говорит с набитым ртом, поэтому речь получается невнятной. Но оказалось, что говорить ей мешают многочисленные швы, наложенные на десны.
- Ну как, Варька, все еще болит? А есть-то не больно? - снова разрешил мое любопытство чей-то голос.
- Больно. Я еду вообще почти не жую. Это еще что! Знаете, сколько я курить училась? Дым-то почти не проходит!
- А ты кури через нос, - засмеялся рыжий. - Варька у нас две недели назад под машину попала. Ее лошадь чего-то испугалась и понесла, а у нас же проезжая часть под носом. Лошадь серьезна пострадала - мы ее еле выходили. А Варька живучая оказалась - отделалась вывихом челюсти. И зубов у нее теперь несколько меньше. Вообще-то она у нас красивая.
Я посмотрела на девушку: светлые спутанные волосы, большие зеленые глаза. Стройные ноги обуты в грязные порванные босоножки, зато ресницы густо накрашены.
- Мы ее хотели в модели отдать, но в модели без зубов не берут, - продолжил рыжий, и Варька зло пнула его ногой.
Тут к нам приблизился молодой человек лет двадцати. Мне объяснили, что он занимается провизией - закупает у метро дешевые полуфабрикаты, потом готовит и продает "баженовцам" с некоторой надбавкой. Но все равно получается дешевле, чем питаться в кафе.
- Ребят, на ужин "Доширак", - сказал местный "шеф-повар" и тоже попросил у меня парочку сигарет. - Сегодня с майонезом. Кетчуп покупать выходит дороже. Кстати, забыл вам сказать. В следующий раз не выбрасывайте одноразовые вилки, а то есть придется руками. Пачка вилок стоит около 100 рублей. Да я на эти деньги лучше еще пива куплю! И сигарет.
Наконец, мне вывели лошадь в полном обмундировании.
- Как на маленькое поле ехать, знаешь? - спросила Варька.
- Нет.
- Ну сейчас налево, потом все время прямо. Увидишь, там лошади пасутся. Только близко к ним не подъезжай, а то Полина нервничать будет.
- Кто?
- Ну, Полина, твоя лошадь.
Полина не нервничала. Даже, напротив, прекрасно меня слушалась. На поле, действительно паслось несколько лошадей. Напротив одной из них сидел тот самый мальчуган, которого бойко отчитывала двенадцатилетняя девочка, требуя тысячу рублей за потерянную уздечку.
- Ну вспомни, где мы ее потеряли! - мальчик гладит лошадь по гриве и подносит горсть свежей травы. - Ешь. Я нес ее в руках, а потом надел на тебя, не застегивая, а ты понеслась вперед, дуреха, и вернулась уже без уздечки...
Прокатавшись установленные полчаса я вернулась к конюшне, то есть к сарайчику в котором живет Полина, и который "баженовцы" называют конюшней. Компания ребят, что так оживленно обсуждала, отдавать Варьку в фотомодели или нет, заметно уменьшилась. На бревнах сидела взрослая женщина и уже знакомый мне "шеф-повар". Женщина оказалась хозяйкой нескольких лошадей, в том числе и той, на которой каталась я. Я спросила у нее, сколько зарабатывают дети, которые ухаживают за животными.
- Это зависит от того, насколько хорошо они работают. Какой-то небольшой процент с суммы, заработанной на прокатах, они имеют. Остальное уходит на содержание лошадей и на еду. Да ведь им много и не надо. Некоторые из них прямо здесь и живут. Некоторым здесь лучше, чем дома. А вы почему спрашиваете? Хотите у нас работать?
На следующий день я решила позвонить в ОВД Орехово-Борисово и спросить у участкового, знает ли он, что в его районе живут дети, которым спать в конюшне лучше чем дома, которым кажется, что одноразовые вилки покупать очень дорого, и которые разговаривают с лошадьми, потому что больше им говорить не с кем. Участковый знал:
- А вы что первый раз видите детей, которые пьют пиво и курят? - удивился участковый Владимир Баскаков. - Сходите на Курский вокзал. Они там еще и клей нюхают. Да, я понимаю, там жутковато на первый взгляд. Эти деревянные дома не ремонтировались уже несколько десятков лет. Но на самом деле там полный порядок. У всех этих детей есть родители. Мы это специально проверяли. У хозяев лошадей есть лицензия на занятия конным спортом. Там не происходит ничего противозаконного. Недели две назад, правда, лошадь под машину попала. Но законом это не преследуется.