Не успел судья огласить свой вердикт по делу Буданова, как некая "инициативная группа" предложила выдвинуть бывшего полковника кандидатом в депутаты Госдумы от Псковской области. Адекватная реакция общества на решение правосудия? Можно считать и так.
То, что Буданов виновен, для меня стало фактом еще в тот день, когда сразу после его задержания на экранах телевизоров появился начальник Генерального штаба и с непритворным гневом заявил: этот офицер опозорил Вооруженные Силы, убил девушку, надругался над ней, он будет предан суду. Кто-кто, а я хорошо знаю, что наши генералы своих полковников не сдают. Видно, так далеко зашло, что покрывать Буданова было в тот раз ну никак уж невозможно.
Потом начался долгий и унизительный для всей России процесс. Для Буданова он был унизительным, потому что на весь белый свет озвучивались неприглядные стороны его ратных будней. И нас всех будто макали в грязь, заставляя обсуждать, изнасиловал полковник чеченку "до", "после" или "просто" убил ее.
Наверное, прежде - при царском режиме или при советской власти - любой офицер застрелился бы только при одном подозрении его в чем-то подобном. Но теперь у нас демократия. Видимо, она предполагает рыночное отношение к таким понятиям, как честь.
Возможно, в последние годы ничто не нанесло такого урона нашим Вооруженным Силам, как суд над бывшим полковником Будановым.
Правда, иногда этот суд невольно выносил приговор и всей бездарной чеченской кампании: сам Буданов, вчерашний герой "антитеррористической операции", из железной клетки вполне убедительно поносил и эту войну, и тех, кто ее ведет. Из его речей выходило, что у наших войск нет другого пути, кроме того, каким пошел он, - убивать и насиловать.
Сначала складывалось такое впечатление, что Буданов искренне раскаивается в содеянном и ждет только одного - чтобы этот позор быстрее завершился. Мне казалось, любой приговор - даже самый суровый - он примет как должное. Ведь все так очевидно. Однако со временем - а телевидение регулярно показывало нам репортажи из зала суда - ситуация стала меняться. Танкист приободрился, стал хамить судьям и представителям пострадавшей стороны, открыто улыбаться в камеру. Танкист вдруг понял: а чего каяться-то? Там, за стеной судебного присутствия, день и ночь стоит толпа граждан, которые требуют его освобождения и оправдания, в глазах которых он - не убийца, а спаситель родины.
Для этой толпы, даже если бы он убил и изнасиловал сто чеченских девушек, он все равно остался бы героем. Раньше полковник никому из этой толпы и руки бы не подал. Теперь, забыв о том, что существует честь, он оказался с ними заодно.
Страшно не само по себе наличие подобных защитников (такого рода публика всегда имелась в России, да и в других странах людей с вывихами мозга достаточно), пугает массовый характер этой болезни и недопустимо терпимое отношение к ней со стороны общества. Поразительно, но даже факт выдвижения убийцы в депутаты наши СМИ восприняли как должное и принялись всерьез обсуждать шансы Буданова поменять нары на парламентское кресло.
Нет, я не против демократии, но боюсь, все это плохо кончится.
Итак, приговор оглашен. Однако точку ставить рано. Потому что Буданов - это, увы, не монстр, а скорее типаж. Потому что мы имеем дело не с исключением из правил, а с явлением. Вот почему еще у него так много тайных и явных защитников.
С каких-то пор повелось так, что человек с ружьем, защитник Отечества у нас непременно и перманентно находится "под мухой". Если уж у тебя в одной руке автомат, то в другой обязательно должна быть бутылка. Считается, что таким вот проверенным способом наши бойцы снимают стресс. Увы, даже самые высокие командиры к такого рода "терапии" относятся снисходительно, потому что и сами не без греха.
У милиционеров считается нормальным распить бутылку прямо в отделении после трудового дня. И - напиться, если день случился напряженным (ловили кого-нибудь, стояли в оцеплении, сидели в засаде).
Военные обязательно "накрывают поляну", вернувшись с боевых действий.
Фээсбэшники пьют, поймав американского шпиона.
Пьянство в силовых структурах давно стало обычным, ненаказуемым, оно - непременная часть службы. И это пугает. Ведь пьют люди, не расстающиеся с оружием, облеченные полномочиями, стоящие на страже закона. Последствия могут быть самыми кошмарными, и случай с Будановым - еще не край.
В этом смысле наши силовые структуры, похоже, не имеют аналогов в мире. Попробуйте представить себе пьяного полицейского в США? Или "поддатый" спецназ, рыскающий в поисках Хусейна? Нет, у них с этим не просто строго, а очень строго. Там и законы есть, и общая атмосфера такова, что не загуляешь. И это нормально, так и должно быть, если страна зовется цивилизованной.
Меня вот еще мучает вопрос: отчего в мае и августе мы каждый год вздрагиваем, когда свои "дни" отмечают пограничники и десантники? Значит, если ты охранял священные рубежи или хоть раз прыгнул с парашютом, значит, потом всю жизнь имеешь право напиваться вусмерть и терроризировать города и поселки? Кто наделил таким правом десантников и пограничников? Отчего государство - со всеми его возможностями - не может (или не хочет?) положить конец постыдным вакханалиям?
Ясно же, что от невинной попытки "расслабиться" до тех кошмарных дел, что натворил бывший полковник, дистанция очень короткая.
У меня иной раз возникает такое ощущение, что государство своим бездействием само провоцирует потенциальных преступников. То выступление начальника Генерального штаба стало по существу единственной оценкой ЧП, прозвучавшей от представителей военного ведомства. После приговора генералы словно воды в рот набрали. Может, они всерьез поверили, что Буданов станет депутатом?
А ведь и станет, если каждый будет делать вид, что его хата с краю.
На днях я покидал один жаркий южный город в одной неспокойной стране, где много всяких иноземных войск. Время было дневное, и июльское солнце палило немилосердно. В ожидании посадки на самолет мы стояли в тенечке и покуривали.
Мое внимание привлекла живописная группа крепких ребят, которые были уже изрядно "датые" и выглядели определенно по-нашему. Они слишком громко говорили, слишком бурно жестикулировали и, наверное, казались себе очень боевыми. Я их узнал: эти парни были присланы в неспокойную страну для охраны российских граждан. Теперь командировка у них закончилась, а у их сменщиков она только началась: вот вместе пришли в аэропорт, чтобы попрощаться.
Хорошие ребята - молодые, симпатичные. Офицеры. Но, Бог ты мой, как же они там пили! И вроде, риска особого не было: никто не стрелял в них, не минировал перед их машинами дороги и не пытался завербовать. То есть не было нужды стресс снимать. А все равно пили. Почти в открытую, не таясь, с удалью. Вот, дескать, какие мы орлы!
Видимо, наличие оружия, особый статус, которым их кто-то наделил в Москве, отсутствие воспитания и старые совковые традиции - все это позволяло им держать себя подчеркнуто выше других. А были они обыкновенными охранниками. Сторожами при посольстве. И никаких других особых миссий не имели (а если бы и имели, то что?).
Та сценка в аэропорту особенно бросалась в глаза на фоне деловито сновавших рядом военнослужащих коалиционных сил - подтянутых, сосредоточенных, в меру доброжелательных и, как это ни странно, трезвых. Странно, потому что им-то, действительно, угрожает реальная опасность: их там не любят, дороги перед ними минируют, казармы обстреливают, а в пищу подсыпают яд. А они трезвы как стекло. Ну разве не орлы?
Возвращаясь же к бывшему полковнику, хочется сказать вот что. Да, любая война способна нравственно искалечить человека. Хоть солдата, хоть генерала. В особенности, если война без правил и без славы. Но может ли это быть оправданием совершенных и доказанных судом преступлений?