13.08.2003 16:43

Шемякин и Сороколетова создают энциклопедию категорий

Матрица по рецепту скульптора Михаила Шемякина
Текст:  Владимир Баршев
РГ-Наука - : №0 (33)
Читать на сайте RG.RU

Над необычным проектом работают известный художник и скульптор Михаил Шемякин и эксперт в области информационных технологий Павел Сороколетов. По их мнению, труд этот должен стать "электронным ядром" современных компьютерных баз знаний.

 

         - Правильно ли я понял: вы собираетесь выпускать на CD энциклопедию?

     П. Сороколетов: Нет. Наш проект гораздо шире. На протяжении двадцати лет я изучаю, как мыслит человек. И можно ли построить модель знаний вида Homo Sapiens? Результат работы можно описать простыми словами: человек мыслит символами, из которых, как из детских кубиков, складываются сложные понятия и образы. Всем известен обычный алфавит из букв. Буквы складываются в слова. Но есть и другие алфавиты, например пиктограммы, за каждым символом которых - сложное понятие, образ. Алфавит теории информации содержит лишь две "буквы": 0 и 1. Им соответствуют фундаментальные философские категории: "ничто" и "нечто". С их помощью "разговаривают" компьютеры.

     Но есть и особый, единственный в своем роде алфавит, который удалось построить: в нем около пятисот наиболее общих, фундаментальных понятий, которые вслед за Аристотелем и Кантом принято называть "категориями". "Нечто", "ничто", "бытие", "объект", "элемент", "пространство" и многие другие категории связаны в единую "сеть", которую в кибернетике называют семантической. Ее можно назвать "ядром", наиболее фундаментальным знанием человека.

     Многие выдающиеся психологи, например Жан Пиаже, пытались показать, как формируются фундаментальные понятия в первые годы жизни ребенка. Некоторых они убедили, другие считают, что эти категории даются изначально. Но важно то, что для русского, англичанина, японца, малайца - они одни и те же. Если вы, например, привяжете к этой сети словарь русского языка, то получите полную модель знаний об окружающем мире, выраженных бытовым русским языком.

     Например, вы открываете страницу, на которой есть слово "камень". И о камне вы узнаете абсолютно все: камне на дороге, камне в почках, камне преткновения, саде камней, живописных скалах...

     М. Шемякин: Помните, у Голема - камень, похожий на кусок сала? Или камень, похожий на череп... Когда я первый раз приехал в Сеул, то зашел в магазин, где продаются знаменитые камни-горы. Это как абстрактные скульптуры. Небольшие черные камни, напоминающие фигуры, горы на горизонте, "камни Фудзи". Мать честная, думаю, сейчас все это куплю. Спрашиваю, сколько стоит? Мне отвечают: 25 тысяч долларов, 50 тысяч... Я чуть не упал.

     Хозяин магазина обиделся и в крик: мол, он мне принципиально ничего не продаст. Правда, узнав, что я скульптор, художник, успокоился. Ведь он тоже художник, десятилетиями собирает камни. И каждый из них - произведение искусства. Так у меня родилось интересное исследование "камень в искусстве". Конечно, на бумаге всего этого не покажешь. А в электронном виде - вполне возможно.

     П. Сороколетов: Любая языковая система, если ее рассматривать, как кибернетическую, будет мертва до тех пор, пока каждому понятию мы не подарим набор "чувств". А компьютер сегодня - это глина, при помощи которой можно сохранять в электронном виде образ и делать с ним, что угодно: анализировать, классифицировать и т.д. Почему до сих пор наука не создала искусственный интеллект? Возможно, потому, что она слишком любит оперировать мертвыми схемами. Благодаря современным технологиям появляется возможность совместить, казалось бы, несовместимое - "физиков" и "лириков". Результат может получиться интересный и неожиданный. Еще никто не пробовал построить программу, органически сочетающую элементы чувственного и абстрактного знания, которая объединяет чистое Кантовское знание и видовую культуру человека. Мы так и назвали ее SeOhm, что на санскрите означает "Вот человек".

     - В данном случае Павел - "физик", а вы, Михаил, - "лирик"? Как вы участвуете в этом проекте?

     М. Шемякин: У меня громадный архив. Он послужил основой к созданию цикла телепередач, который прошел по каналу "Культура". И этот архив ляжет в основу проекта.

     - Архив - это страсть коллекционера, прихоть художника?

     - Он создавался сорок с лишним лет, для себя. В Советском Союзе доступ к книгам по искусству, особенно новому, был ограничен. В библиотеках они помечались специальными значками: треугольник, круг, квадрат. Треугольник - выдавать только тем, у кого партийный билет в кармане, квадрат - это, по-моему, тем, кто более десяти лет в партии... Студенты вообще не имели доступа к таким изданиям. Естественно, к запрещенному плоду тянуло. Мы знакомились с молодыми библиотекаршами, и когда начальство уходило, они тайком, чуть ли не за пазухой, выносили "запретный плод". И где-то в самом дальнем углу мы рассматривали и переснимали то, что от нас пытались скрыть, дабы не растлить наше сознание. Так было положено начало архиву. Во многом на его основе я создаю свои произведения.

     - Памятник Петру I в Петропавловске тоже создавался по материалам, накопленным ранее?

     - Да, - продолжает Михаил Шемякин. - Мне удалось получить через своих друзей прижизненную маску Петра. В итоге голова - точный размер. А туловище несколько увеличено. Я постепенно менял фигуру - всего было восемь моделей. И пока не добрался до принципа древнерусской иконы, не получалось впечатления, что это действительно гигант. Теперь Государь выглядит грозно. Как заметил один из историков: "И так страшен, а если встанет, так еще страшнее будет".

     - Вы всегда, прежде чем приступить к новой работе, изучаете все, что было сделано до вас?

     - Всегда. Это мой метод. Когда Гергиев предложил мне сделать новую художественную концепцию для Щелкунчика, я два года изучал все спектакли "Щелкунчика", начиная с Румынии, где он ставился, и кончая Японией. Вычислил, где были ошибки постановщиков, что было удачей. И только тогда приступил к работе.

     А когда нужно было создать сфинкса, пошел в книжные магазины. Оказалось, по этому мифическому персонажу нет ничего. Хотя тема - грандиозная. В результате семь месяцев ездил по музеям, фотографировал.

     - Ваш архив по-прежнему только личного пользования?

     - Уже нет. Я хочу, чтобы молодые художники могли получить те знания, которые им необходимы. Ведь это трагедия российского искусства - 70 лет отрыва от внешнего мира. Что творилось там, было закрыто здесь. И наоборот. Для запада был "Черный квадрат" Малевича и русский авангард. На Малевиче все и закончилось. Потом наступил сталинский мрак: заказные плакаты Сталина, Молотова и Хрущева. И, казалось, ничего больше не делалось. Хотя сколько замечательных мастеров создала школа соцреализма.

     - Для создания по вашему рецепту памятника требуется "перелопатить" горы материалов. Это творческий подход, подготовительный момент или образ жизни?

     - Образ жизни. Я по улицам хожу с фотоаппаратом. Занимаюсь проблемой пятна и образом в пятне. Со мной всегда работает мой техник, фотограф. Допустим, я возвращаюсь из магазина - это когда жил в довольно грязном районе Нью-Йорке - и говорю: "Аркадий, немедленно на угол Блиферстрит и Хадсона. Там великолепно кто-то пописал". Он бежит, снимает, проявляет. Отличные снимки, которые тут же подшиваются...

     - Идея проекта - это способ сохранить архив для потомков?

     - Архив сейчас находится в Америке. Я плачу колоссальные деньги за его страховку. Если что случится, восстановить его будет невозможно. На сегодня он оценен в 50 миллионов долларов, но это просто ерунда. Ведь дело не в деньгах. В свои шестьдесят уже думаю, кому это достанется и кто будет продолжать эту работу. И поэтому я хочу перебраться поближе к России. Но не в Россию.

     Перебраться сюда с моими материалами физически просто невозможно, в силу совершенно идиотских законов. Если, к примеру, я ввожу эскизы на какое-то время, то должен их зарегистрировать, оценить, а моя работа стоит не дешево, заплатить таможенную пошлину. А потом, когда буду покидать Россию, обязательно вывезти их обратно. И, не дай бог, я какой-нибудь рисунок потерял или подарил - меня задержат на границе. В других странах такого нет. А если привезти архив в Россию насовсем, то нет никаких гарантий, что он здесь сохранится.

     Сейчас идут переговоры о создании в России научно-исследовательского центра знаний XXI века. Он смог бы вобрать в себя уникальные архивы, в том числе мой, энциклопедии всего мира, например, ту же БРЭ и "Британику". И прочее, прочее, прочее...