В апреле этого года в Москве разгорелся громкий скандал. Как сообщали СМИ, Милиция остановила работу врачей в реанимации московской больницы N20, собиравшихся забрать донорскую почку у пациента. По данным следствия, смерть больного еще не была документально зафиксирована.
Сторонники медиков сразу же обвинили правоохранительные органы чуть ли не в диверсии. Мол, в Москве прекращены пересадки органов. Отчего страдают в первую очередь больные. Дело сразу же объявили запутанным. Настолько запутанным, что разобраться в нем, видимо, под силу разве что журналистам. О содержании передачи, которая выйдет в эфир 7 сентября, Аркадий МАМОНТОВ рассказал "Российской газете":
- Мы приступили к работе над программой сразу после этого скандала, работали полгода. Встречались с людьми: медицинскими работниками, сотрудниками правоохранительных органов. Порой снимали скрытой камерой. Сначала хотели просто проверить: все ли так, как говорили врачи. Пришли к выводу, который нас насторожил. Оказалось, что доктора, мягко говоря, лукавили, когда в цветах и красках расписывали "произвол" милиции. Мол, ворвался ОМОН, положил всех на пол. Эдакие маски-шоу. Это неправда. На самом деле все было достаточно корректно, в рамках закона. Милиция приехала в больницу, где началась операция по изъятию органов у тяжело больного человека. Орехов был найден на улице с тяжелой травмой головы. Вместо того чтобы начать реанимационные мероприятия, попытаться его спасти, медики сразу отправили мужчину на "разделку". Чтобы изъять органы. Самое первое, что мы выяснили: больного никто не спасал. Точнее: и не думал спасать.
- А что вы фактически разузнали?
- Как мы покажем в нашей передаче, это дело, которое называется "Белые одежды", очень тяжелое и сложное. У следователя, который, может быть, единственный в России владеет медицинской терминологией, знает аспекты врачебной деятельности, дело сейчас забрали. Оно передано двадцатидвухлетнему следователю. Естественно, несколько месяцев ему потребуется, чтобы только "въехать", как говорится, в тему. Пока прекращены все оперативно-следственные мероприятия по делу. Дальше, шаг за шагом, мы попытались разобраться, что же происходит в той области, что называется трансплантологией у нас в стране? Оказалось, еще в 1992 году была создана Госкомиссия при Моссовете - проверить, как действуют трансплантологи. Комиссия установила: при заборе органов нарушаются все инструкции. Людей не спасают, а подталкивают к смерти. Выводы комиссии были скрыты. Общественности не сообщили ни слова. Не приняли, судя по всему, и никаких мер.
Сейчас положение стало еще хуже. Потому что нет общественного и государственного контроля. Некоторые сферы медицины поставлены на коммерческую основу. У врачей, забирающих органы, появился корыстный интерес. Между тем такое положение вещей противоречит законам России. За последние годы ржавчина разъела медицину, занимающуюся таким вроде бы благородным делом, как пересадка органов и спасение людей. К сожалению, работая над программой, мы в этом убеждались не раз.
- Вас послушаешь, и страшно становится. Может быть, вообще запретить пересадку органов? Пусть лучше человек свою печень унесет в могилу, чем кого-то убьют из-за нее?
- Это скорее философский вопрос. Мы - за спасение жизни. Только давайте делать все честно. Чистыми руками. Как в цивилизованных странах. Там органы забирают у мертвых. Нельзя так: человек еще дергается, а у него уже вырезают почки или сердце. Несколько специалистов нам рассказали о механизмах работы реанимации. По сути, получается, что на человека, оказавшегося между жизнью и смертью, смотрят, как на источник прибыли. Если у него богатая родня - содрать деньги с них. Если он "без роду, без племени" - разобрать "на запчасти" и распродать. За человека, как такового, не бьются. А он, беспомощный, сам за себя постоять не может.
- Честно говоря, после ваших слов захотелось выбросить из головы телефон "03". Будто на "Скорой" приедут гонцы ада. Простите за впечатлительность...
- Я не хочу сказать, что все реанимации коррумпированы. И на "Скорой" также работают врачи-профессионалы. Но есть несколько больниц, связанных неформальными отношениями с Координационным центром донорства при Комитете здравоохранения Москвы. Если появляется "достойная" кандидатура, там сразу предупреждают "кого следует". Без разговоров могут пустить "в расход" бомжей, подобранных на московских улицах.
- Но бомжи не берегут себя и при жизни. Вряд ли у них органы лучше тех, которые предстоит заменить...
- Это мы и покажем: в том и дело, что здесь главное продать товар. А уж какого он качества, неважно. Не пойдут же клиенты жаловаться в Общество защиты прав потребителей. Но и здесь важны связи. Своему человечку могут пересадить орган получше: какого-нибудь молодого парня, погибшего в автокатастрофе. Для блатных донора подбирают специально, не абы кого. В листе ожидания на пересадку органов стоят полторы тысячи москвичей. Не факт, что они дождутся. Потому что постоянно без очереди проходят "левые". Не только соотечественники. За деньги могут даже иностранца сделать на время операции русским и москвичом. И пересадить ему почку. Это на сленге называется "покрасить". По документам оформить какого-нибудь Джонсона Петровым и легально сделать операцию. Стоит это от пятидесяти до ста пятидесяти тысяч долларов. Там, где дикий рынок, - законы не работают. Вот мы и попытались разобраться, что же на самом деле происходит.
Меня часто называют государственником. Я согласен с этим. Но, по-моему, государственный подход в нашей профессии заключается в том, что журналист должен защищать общество и государство от всего, что ему угрожает. А самое ценное - это человеческая жизнь.