В тот день она осталась одна на кордоне. Это была ее смена. Риммы Андроновой. Подобные дежурства на озере Клешинское для работниц Хинганского заповедника - привычное дело. Да и бояться здесь особо некого. Место - отдаленное. Вокруг - мари и болота. Единственная деревенька - в нескольких километрах. Дальше - граница с Китаем.
Люди здесь появляются редко. Местные знают - запретная зона. Вот уже четыре десятилетия в Архаринской низменности охраняют диковинных птиц редкой красоты: японских и даурских журавлей, а также дальневосточных аистов.
Нездешний мужчина появился на берегу ближе к вечеру. Это не был заблудший путник. Он специально переплыл большое озеро. А это редко кому по силам. Римма вышла ему навстречу. Объяснила ситуацию и потребовала вернуться обратно. Но пришелец только ухмыльнулся и решительно пошел на нее:
- Ну и что ты мне сможешь сделать?! - нагло спросил он.
А что могла сделать хрупкая Римма против двухметрового верзилы?
И в этот момент, как в сказке, появился белоснежный Гонгор. Он с лету ударил ногами незваного гостя. Причем с такой силой, что тот свалился в воду. Когда верзила попытался нанести ответный удар, Гонгор пустил в ход клюв. Это были молниеносные выпады. И вскоре пришелец, сжавшись в комок, молил о пощаде.
Римма по рации вызвала помощь и стала зашивать раны пострадавшего. Такое развитие ситуации для нее самой было большой неожиданностью. Она дежурила на кордоне, чтобы защищать журавлей, а получилось, что журавль защитил ее. В этом факте был повод для осмысления новых взаимоотношений птицы и человека. Если бы журавль отстаивал свое гнездо - в этом не было бы ничего странного. Но на этот раз самой сокровенной "территорией" для него стала Римма. Что это? Своеобразное срабатывание инстинкта? Вероятнее всего. Но с одной существенной поправкой. Гонгор был выращен на станции реинтродукции, которой как раз и руководит Римма Андронова.
Театр без зрителей
Если вы видели удивительные кадры зарубежных фильмов о разведении журавлей в питомниках, то наверняка люди там были одеты "под журавля". Подобный костюмный "театр" разыгрывается для того, чтобы образ человека не запечатлевался в памяти птицы.
В Хинганском заповеднике принципиально другой подход. Экстравагантных "спектаклей" здесь не устраивают. Птицы не противопоставляются человеку. Они с рождения видят в нем доброе существо. Правда, с одной поправкой. Выращивание идет в условиях, максимально приближенных к природным. Угощать птиц даже хлебными крошками - категорически запрещено. Как мне сказали: "Хлеб для журавля - все равно что сгущенка для медведя. Сразу начинается эгоистичное попрошайничество".
Первых журавлей в заповеднике стали поднимать на крыло еще в конце восьмидесятых годов. Нелегально. Птицы - "краснокнижные", и для работы с ними, по закону, необходимо получать соответствующее разрешение в столице. Но однажды по марям прокатились чудовищные пожары. Тогдашний директор заповедника Владимир Андронов вместе с лесником облетал на вертолете пепелища и неожиданно натолкнулся на журавлиное гнездо с брошенным яйцом. Взял его в руки и вдруг почувствовал, что жизнь в нем еще не остыла. Решение созрело моментально. Он организовал быструю доставку яйца в соседнюю деревню. Нашли там у одной из хозяек курицу-наседку и в конце концов спасли жизнь будущему журавленку. В другой раз яйца привезли уже на центральную усадьбу в Архару. И с той поры появился здесь журавлиный инкубатор.
На разных языках
На весельной лодке под штормовым осенним ветром мы переправляемся через озеро с Натальей Николаевой. В этот раз на кордоне ее смена. У маленького причала нас встречают... десять журавлей-сеголетков. На их головах еще не появились отличительные красные "шапочки". Но в остальном - почти взрослые птицы.
- Скоро они отправятся в теплые края? - спрашиваю Наташу в полной уверенности утвердительного ответа.
- Эти - нет. Хотя летают они уже прекрасно,- поясняет она. - Тут дело в другом. У журавлей молодняк до года живет вместе с родителями. Поэтому птенцы дикарей улетят всей семьей. А наши - останутся. Для них сейчас мы являемся их родителями... И только следующей весной, когда они станут полностью самостоятельными, наступит момент расставания.
На следующий день на кордон неожиданно приехал из Швейцарии господин с тяжеленным чемоданом. То, что он был впечатлен увиденным, - было хорошо заметно по загоревшимся искоркам в его глазах. Господина звали Хартмут Юнгеус. Должность - директор программ по Восточной Европе и Центральной Азии Всемирного фонда дикой природы. Величина из величин.
Бросив все дела, примчалась из Хабаровска Римма Андронова. Была у нее надежда на этот визит. Работники станции реинтродукции, находясь в штате государственного заповедника, уже пятнадцать лет выращивают редчайших птиц без бюджетного финансирования. Его, в общем-то, здесь, никогда и не было, хотя дело делается международного значения.
Господин Юнгеус с огромным интересом расспрашивал Римму о необычной методике. Но как только повествование дошло до почти ручной Дары на его лице проступило недовольство. А когда вновь услышал имя этого журавля, жестко сказал: "Редкая птица не должна удерживаться людьми, ее место - в дикой природе". Так возникло концептуальное непонимание.
В этот момент "удерживаемая" Дара виднелась белым пятнышком на сочной зелени топкого болота. А рядом с ней расхаживал прекрасный дикарь-самец. У каждого из них была полная свобода выбора. Дикарь каждый день появлялся на озере и протяжно звал Дару. Всем было ясно: он приглашал ее лететь вместе с ним в теплые края. Но неделю назад Дара привела сверхосторожного дикаря прямо к избушке, как бы убеждая его в том, что людям тоже можно доверять. И никто не знает, чем закончится эта удивительная любовная история...
Вечером разговор с иностранным гостем продолжился. Хартмут Юнгеус ясно дал понять, что в Архаринской низменности его волнует сохранение и восстановление окружающей среды, а "разведением редких птиц пусть занимаются другие фонды". Римма эмоционально отреагировала: "Главной фигурой здесь является журавль. Какой будет толк, если сбережем среду и потеряем журавля?". Дальше диалог шел в прямом и переносном смысле на разных языках.
А насчет "других фондов" у Риммы - богатый опыт. Некоторые из их представителей прямо заявляют: откажитесь от вашего метода и финансирование будет обеспечено. Но Андронова очень далека от этих междоусобных разборок в "зеленой" среде. Ей нужна не "синица" в руке, а журавль в небе. И от своей, архаринской, методики Римма открещиваться не собирается. Потому что она - самая дешевая в мире и обеспечивает не только наилучшую сохранность молодняка, но и его адаптацию в природе.
Крайнего не найти
Когда многие ученые пренебрежительно называли их метод "куроподобной фермой", а чиновники не давали разрешения на работу, они пошли на стратегический маневр.
Японские и даурские журавли содержатся в неволе во многих зоопарках мира на разных континентах. Но их естественной средой обитания является только узкий ареал Восточной Азии, в основном - нашего Дальнего Востока. Поэтому, когда в зарубежных зоопарках "краснокнижные" птицы откладывали яйца, случалось, что их просто-напросто уничтожали, дабы не возникало проблем с последующим содержанием потомства.
В тот период как раз начало зарождаться понимание того, что зоопарки как зрелищные организации давно изжили себя и обязаны не просто брать из природы, но и отдавать. Владимир Андронов исходя из этого поставил вопрос ребром: яйца журавлей должны доставляться в Архару. Туда, где расположены исконные места гнездования этих птиц.
Международный журавлиный фонд организовал эту работу в США, и начиная с 1994 года необычный груз, обложенный грелками, стал отправляться в Хинганский заповедник из Мемфиса, Питсберга, Цинциннати, Франклина, Оклахомы, Хьюстона, Балтимора... В этой работе сегодня также участвуют Московский зоопарк, Приокский питомник. Начали "прилетать" яйца и из Парижа. Причем французские журавлята в отличие от других рождаются почему-то с очень большими глазами. Договорились о подключении к этому проекту Европейской ассоциации зоопарков. По этой линии поступает также и небольшая финансовая поддержка.
Но мы все равно можем потерять журавлей и аистов. Появился еще один проблемный фактор. Нынешним летом был запущен в работу первый агрегат Бурейской ГЭС. Для Архаринской низменности построенная выше по течению реки плотина принципиально меняет гидрологический режим. Исследования Ленгидропроекта показали, что в новых условиях число паводков снизится в пять раз. А именно большая вода дает жизнь расположенным здесь озерам и болотам.
Компенсационные мероприятия по снижению ущерба разрабатывались еще в советские времена. Сделано ничего не было. "А в нынешних рыночных условиях вообще трудно разобраться, кто будет выполнять и финансировать эти работы: государство, РАО "ЕЭС России" или местные органы", - говорит замдиректора заповедника по научной работе Сергей Игнатенко.
Изнанка святости
Изначально Архаринский проект воспроизводства редких птиц был ориентирован на то, чтобы вернуть доверие журавля к человеку. Время показало: фактически идеалистический проект оказался жизнеспособным. Ареал гнездования птиц начал постепенно расширяться. Несколько лет работы с населением привели к тому, что жители окрестных деревень стали с уважением относиться к редким птицам.
Когда первого "арахаринского" журавля увидели на зимовке в Японии, работники станции радовались, как дети. Потом стали поступать сообщения о гнездовании "их" птиц в парах с дикими. Метод работал. Скудная информация была лишь по "японцам". С помощью микропередатчиков проследили пути миграций. Выяснили, что "даурцы" осенью отлетают в Корею и Японию. А японские журавли и аисты - преимущественно в Китай.
Работники заповедника съездили в Поднебесную. Возвратились удрученные. Малочисленного аиста до сих пор там называют "подушкой для сна". Его перья раньше использовали для набивки пуховиков. Прежняя потребительская психология сохраняется и поныне.
А вот к журавлям в Китае относятся как культовым птицам. Обрадовались этому. Потом - шок. Увидели изнанку святости. В отдаленных провинциях, куда прилетают зимовать "японцы", бедняки употребляют их в пищу. Разбрасывают отравленное зерно, подсыпают яд в воду и собирают потом всех погибших птиц.
Вот почему Римма Андронова не хочет отпускать Дару. В отличие от других журавлей она стала слишком доверчивой к людям. Заслуга это или просчет работников станции - судить трудно. Хотя противникам этого метода все ясно: это - результат необоснованного вторжения в природу. Но если обратиться к истории, то в описаниях первопроходцев Сибири найдется множество примеров их встреч с животными, которые не боялись человека. Газели прогуливались в нескольких шагах от людей, нерпа подпускала на расстояние вытянутой руки...
Только благодаря человеку эта дистанция доверия отодвигалась из века в век. А ее величина измерялась убойной силой применяемого оружия.
Один из научных сотрудников заповедника рассказал мне, что в Японии, на Хоккайдо, прилетающие зимовать журавли очень близко подходят к людям. Их там не убивают и подкармливают на протяжении нескольких десятилетий. А когда они весной возвращаются в Россию - сразу начинают сторониться человека.
Рассказывал мне сотрудник об особенностях поведения птиц. А вышло - о нашей жестокости. Получается, что по численности журавлей сегодня можно с большой точностью определять нравственное состояние общества.
И от этого факта никуда не денешься: красивых птиц становится все меньше и меньше. Даже серого журавля у нас теперь редко встретишь.