Недавно великая оперная певица Елена Образцова, приехав в родной город для проведения собственного творческого конкурса, объявила о том, что сделала Петербургу замечательный подарок: привезла памятник Анне Ахматовой. По ее мнению, это неправильно, когда даже в Москве памятник поэту уже есть, а в Петербурге до сих пор нет. Бронзовый бюст по заказу Образцовой изготовил известный американский скульптор, наш бывший соотечественник, живущий в Нью-Йорке.
Эта приятная весть многих обрадовала. А у скульптора Светланы Асташевой, сидевшей в час новостей у приемника, информация вызвала бурю отчаяния. Дело в том, что во время подготовки юбилейных мероприятий городские власти обратили на ее работы пристальное благосклонное внимание, и даже поманили перспективой стать автором первого и такого долгожданного в Северной столице памятника автору "Реквиема". И вдруг эти творческие надежды рухнули.
В ее мастерскую меня буквально затащила коллега, с которой мы на пресс-конференции Образцовой случайно обменялись репликами о дорогом для города подарке. Коллега пообещала показать кое-что необычное. Этим "необычным" оказался макет: в самом дальнем углу огромной комнаты, сверху донизу заполненной бюстами, головами, фигурками, в крестообразном, с вкраплением цветного стекла проеме арки стояла вполоборота женская фигурка. Это была Ахматова. В глаза бросалось не портретное сходство, а та необъяснимая царственность осанки, горделивая и одновременно простая посадка головы, которая была присуща ей одной. Образ абсолютно точно и безошибочно лег в моем сознании в суровые и пронзительные строки ахматовского завещания. На этом сюрпризы не закончились. По просьбе моей приятельницы Светлана Асташева нехотя сняла с полки картонный баннер размером с крышку письменного стола. На нем - фотография того участка набережной Робеспьера, где Михаил Шемякин несколько лет тому назад установил фигуры двух странных сфинксов. На небольшой площадке между домами, чуть возвышаясь над сфинксами, стоял... памятник Ахматовой. Та же прозрачная арка, та же прямая и отстраненная, и одновременно горестная спина Анны Андреевны. Женщина, кутающаяся в шаль, прислонившись к кресту, смотрит на Кресты по ту сторону Невы. Конечно, изображение оказалось талантливым компьютерным монтажом. Но эффект реальности был так велик, что я засомневалась: "Мы же вчера мимо проезжали, как я не заметила?.." А Асташева улыбнулась: "Этот баннер я возила в феврале в Москву, так как была участницей выставки, организованной накануне заседания юбилейного комитета, возглавляемого Владимиром Путиным. Многие москвичи подходили и спрашивали, мол, почему же никто не сообщает о том, что в Питере появился такой красивый памятник, надо съездить, посмотреть. Даже Святослав Бэлза спросил. Михаилу Пиотровскому также очень понравился этот фотомонтаж".
- Так когда будет готов памятник, Светлана Марковна?
- Может быть, никогда.
- Ваш пессимизм связан с финансовыми проблемами, или "ваше" место, на котором вы предполагали установить скульптуру, пообещали отдать под другой проект?
- Нет, место, кажется, не отдадут. Я слышала, что памятник, подаренный Еленой Васильевной, будет установлен на фасаде Большого дома на Литейном проспекте, что руководство этого учреждения не возражает. Но есть гораздо более серьезное обстоятельство. Дело в том, что три года тому назад в Петербурге был проведен второй, окончательный тур конкурса проектов на памятник Поэту. И моя работа тогда осталась незамеченной - подобным разочарованием нередко заканчиваются творческие конкурсы. Место, определенное градостроительным советом на набережной Робеспьера, не мое.
- Как же так получилось, что на юбилейной выставке, показывающей достижения Петербурга в Москве, был представлен проект автора, проигравшего конкурс?
- Как-то, спустя полгода после подведения итогов, я зашла по своим делам к главному художнику Ивану Уралову, показала ему фотографии некоторых своих работ. В том же альбоме оказалось фото моей модели памятника Ахматовой. И вдруг он говорит: "А почему этой работы не было на конкурсе? Очень хорошая модель!" Что я могла сказать в ответ? Моя работа стояла в центре зала, там было всего пять моделей, выполненных в строгом соответствии с условиями конкурса, в размере 1/5 части натуральной величины. 1/5 - это большая работа, ее неудобно делать, перевозить, ее невозможно не заметить. Кстати, та же странная невнимательность обнаружилась у директора народного музея "Серебряный век" Валентины Беличенко. Эта дама - лучший знаток творчества и жизни Ахматовой, именно она в каком-то ПТУ на окраине города создала на заре перестройки первый музей Анны Андреевны, за что получила звание заслуженного деятеля культуры. Она была членом жюри того самого конкурса, но когда мои друзья на одном из вечеров в музее показали ей те же самые снимки, Беличенко призналась, что моей работы не видела. И приезжала ко мне в мастерскую удостовериться, что модель стоит здесь и пылится. В общем, шло время, фотографии попались на глаза руководителю Комитета-300 Наталье Батожок, которая предложила мне стать участницей выставки в Москве и обязательно включить баннер и модель в экспозицию.
- С вами вели переговоры о воплощении вашего макета в памятник, о выделении того самого места на набережной Робеспьера?
- Очень многие влиятельные лица нашего города заверяли меня, что памятник нужно делать именно по моей модели и именно там, напротив Крестов. Выбор места стал удачным попаданием, а "моя Ахматова" смотрится там наиболее гармонично, не так ли?
- Вы все эти годы были в обиде на соперницу, работа которой была признана победившей в конкурсе?
- У меня нет и не может быть претензий или обид к коллеге. Победила Галина Дадонова, и ее первая премия - юридический факт. Я никогда не пыталась оспорить правомерность решения жюри. Но у меня осталось некоторое недоумение.
- Вы можете подать заявку на установку второго памятника Ахматовой?
- Я не знаю, как решаются подобные вопросы. На той самой выставке меня нашел спонсор, руководитель какой-то строительной организации. Он сказал, что очень хочет, чтобы мой памятник в Петербурге все-таки появился, и что он может оплатить расходы по его изготовлению и установке. Для этого нужно писать какие-то письма, может быть, годами добиваться разрешения. А я все жду: вдруг город найдет какое-то юридическое обоснование, и моя работа тоже будет признана официально? Ведь она, поверьте, появилась в моей жизни неспроста. Как, вы говорите, фамилия скульптора, которому заказала памятник Елена Образцова?
- Его зовут Петр Шапиро, он очень талантлив и знаменит.
- А ведь у моего отца та же фамилия...