Это была программа Первого канала "Лубянка", которая всегда начинается угрожающими хоралами "Кармины бураны". Она как бы открывает нам тайны Лубянки и тем любима в народе. Ее изобразительный стиль - картинка на бракованном телевизоре, только кадры бегут не по вертикали, а по горизонтали, отвлекая от того, что говорит бегущая голова в бегущем кадре.
Таким режиссерски кокетливым был и этот выпуск, хотя воспроизводил хронику трагических событий, в результате которых почти полторы сотни человек не вернулись из театра и не вернутся уже никогда. В меру кокетлив был Медведев, в меру дилетантским был монтаж (хаотическая последовательность кадров, словно выбранных не человеком, а лохотроном). Все сопровождалось весьма уместной в данном случае старой песенкой "Там, за туманами". Возможно, она должна была намекнуть на тайны, которые собирались нам открыть, а возможно, таила скрытую ностальгию по временам, когда слово "террор" мы читали только в разоблачительных статьях "Правды" о растленном мире капитализма.
Человек сторонний (с Марса, допустим, или хоть из Австралии) в результате просмотра может сделать вывод о плохих чеченских парнях, которые при поддержке вражеского окружения невесть как (это как раз в тумане) проникли в центр Москвы с массированным вооружением, но мужественные люди отстояли честь и достоинство страны, спасли заложников, которые тоже держались с достоинством, но поддались "стокгольмскому синдрому". Жертвы были, их жалко, но это целиком на совести захватчиков.
Пострадавшие и родственники погибших, которых сняли для передачи, искренне говорили о своих чувствах, не предполагая, в каком торжественно-имперском контексте они окажутся.
При этом нам ничего особенно не навязывали. Просто не было того эфемерного, что называют душой и что придает передаче человеческую интонацию. "Лубянку" явно делал лохотрон, только на этот раз в него запустили не лотерейные шарики, а патроны из "русской рулетки", и он бесстрастно выдал результат в духе шапкозакидательской песни сталинских времен: "Если враг нападет, если черная сила нагрянет..."
Передача хорошо продавалась. Я имею в виду рекламодателей. Кадры, снятые в захваченном зале, все время перебивались молодыми красивыми женщинами и мужчинами, которые тоннами потребляли лаки для ногтей и кремы для бритья. Кто виноват в происшедшем, кроме плохих парней, явно не употреблявших кремов для бритья, осталось неясным. Печальная истина, что почти все погибшие погибли в результате освободительной акции, оказалась в том самом тумане, о коем пели за кадром. Как и не менее поразительный факт, что, несмотря на героические усилия властей, все проезды вокруг Театрального центра оказались загромождены армейскими грузовиками, а шоферы ушли то ли покурить, то ли пообедать, и медики, не имевшие никакой информации о природе опасности, не могли проехать к месту трагедии.
Все это было там, за туманами.
На следующий день нас позвали "К барьеру". Это на НТВ такая игра в телевизионную дуэль, только вместо компьютерных монстриков у барьеров оказываются вполне серьезные люди, которые вполне серьезно надеются, что им дадут сказать наболевшее перед лицом миллионов. На самом деле здесь важна не суть сказанного, а умение играющих уложиться в короткую паузу между двумя боксерскими гонгами, а также активность зрителей, азартно нажимающих кнопки своих телефонов и таким образом "болеющих" за своего любимца. Поведение зрителей здесь смоделировано с древнеримских образцов, когда публика Колизея поднятием или опусканием большого пальца решала вопрос, кого казнить, а кого миловать. Очень азартная штука.
Правда, вместо разъяренного быка здесь - реальная трагедия, и бандерильеро дрязнят не цветными тряпочками, а реальными фактами. В этой передаче - фактами кровоточащими.
Игроками были Борис Немцов и замминистра внутренних дел Владимир Васильев. Немцов аргументированно пенял правоохранительным органам за их неумелые действия на Дубровке, Васильев аргументированно парировал напоминаниями о низкой зарплате милиционеров. В ролях бандерильеро, того не подозревая, выступали пострадавшие во время теракта женщины и драчливые журналисты. Все, повторяю, надеялись, что им дадут наконец публично высказаться. Но шахматные часы были пущены, их флажок то и дело падал, и еще надо было прерываться для того, чтобы послушать про "здоровые кости, молодость и красоту", "страну чудес молочных" и "моторное масло - уверенность за рулем". Словно со значением подобранная реклама окончательно придавала действу вкус абсурдистского цирка.
Владимир Соловьев провел игру, как всегда, умело и политично. Виртуозно замял провокационный вопрос о возможном участии "органов" в организации теракта, бестактно затронутый одной из газет; выразительно, приложив палец к губам, молчал, никому не подыгрывал и вообще был идеальным рефери.
Любовь нашего телевидения к играм возникла, как вы помните, еще на заре перестройки, когда демократическая передача "Взгляд" отмеряла для животрепещущих проблем ровно пять минут, чтобы на самом интересном месте ведущий радостно вскричал: "А теперь - клип!" - и тогда начиналось то настоящее, ради чего была затеяна передача и на чем зиждились ее коммерческие надежды. С той поры ТВ поняло эффективность игр для рекламодателей и постепенно превратило в игровое поле всю страну со всеми ее душевными терзаниями, физическими мучениями, разыгравшимся криминалом и, как видите, даже с погибшими душами. За неимением иных публичных трибун в игре вынуждены участвовать и зарабатывать телевидению рекламные деньги известные политики, именитые писатели и окончательно растерявшиеся мыслители. Лозунг Германа из оперы Чайковского про жизнь-игру оказался доведен до полного и совершенного идиотизма.
И мы, что интересно, привыкли. Более тридцати тысяч зрителей прозвонились в студию, нажимая кнопки за того или иного игрока. Остальные исправно болели. А заметил ли кто, что играем мы на крови, - о том рейтинги не говорят.
И еще по НТВ показали снятый к случаю игровой фильм "Третий вариант", которому сначала дали более интригующее название "Призрак театра", но в последний миг сочли неуместным. Его сюжет: в маленьком подмосковном театре истеричный режиссер ставит "Вишневый сад". Здесь постановщик картины Константин Худяков детально воспроизводит канву собственного очень хорошего фильма "Успех", только вместо заболевшего Леонида Филатова театрального режиссера играет Сергей Маковецкий. Хорошенькая директриса театра перед премьерой едет в Москву посмотреть знаменитый "Норд-Ост", а тут, как на беду, захват, "Вишневый сад" под угрозой, труппа жутко волнуется за коллегу, а та, как выяснится в финале, просто сбежала к любимому мужчине и в пароксизмах страсти даже не заметила на дворе никаких особых волнений. Все счастливы - все обошлось! - и премьера "Вишневого сада" проходит, назло врагам, с изрядным успехом.
Это называется: пришла война, а у нас любовник под кроватью. Фильму крайне не повезло, что его показали в годовщину Дубровки, - он смотрелся как обезьяньи ужимки и прыжки перед портретами погибших. Так что кладбищенские вандалы в этом смысле еще не раз позавидуют изобретательности наших телевизионных властителей дум.
А кассу ТВ выиграло всухую: от рекламодателей на "художественном фильме про "Норд-Ост" не было отбоя, картина шла словно прихрамывая, каждые десять минут перебиваясь обширнейшими блоками текстов. Получалось приблизительно так: "Пустите меня к ней, я должен быть рядом!" - героически рвется к любимой заложнице герой Игоря Кваши, а ему вслед: "Я довольна своими волосами и новой ванной комнатой!".
Как философствуют в фильме, у нас не жизнь и не смерть, а третий вариант. То бишь играем, братцы, играем.