Проект издательства "ВАГРИУС" - публикация "Дневника Мастера и Маргариты" - уникален по замыслу и претворению. Дневники Михаила Афанасьевича и Елены Сергеевны писались во времена, которые не благоприятствовали ведению подобного рода записок. Шла борьба с "врагами народа", на "врагов" была спущена разнарядка. Свои мысли опасно было доверять даже бумаге. И Булгаков день ото дня все больше напоминал узника совести без права переписки. Права вести дневник у него не отбирали, но уже в 1926 году дневники Булгакова и рукопись "Собачьего сердца" были конфискованы во время обыска сотрудниками ОГПУ. Неудивительно: дневники были, в сущности, политическим документом, где фиксировались важнейшие события времени и мелькали такие фигуры, как Муссолини, Гитлер, Ленин, Троцкий, Зиновьев, Врангель, Милюков... И здесь же записка режиссеру МХАТа В. Сахновскому от 6 сентября 1933 г.: "Секретно. Срочно. в 3 3/4 дня венчаюсь. Отпустите меня через 10 минут".
Дневник Елены Сергеевны - документ иного рода: она записывала все слова, мысли, поступки любимого человека. Маргарита взяла на себя функции Эккермана, ставшего литзаписчиком жизни Гете. Свой дневник она вела семь лет - вплоть до 1940 года. В конце 50-х она решила подготовить свой дневник к печати, стала редактировать, переписывать, уточнять... О любви Мастера к Маргарите рассказано в великом романе. О любви Маргариты к Мастеру рассказано в дневнике Елены Сергеевны: "Бывали моменты черные, совершенно страшные, не тоски, а ужаса перед неудавшейся литературной жизнью, но если вы мне скажете, что у нас, у меня была трагическая жизнь, я вам отвечу: нет! ни одной секунды. Это была самая светлая жизнь, какую только можно себе выбрать, самая счастливая. Счастливее женщины, какой я тогда была, не было..."
Исследователи долгое время искали объяснение тому, чем вызвано внимание Сталина к Булгакову (Политбюро ЦК ВКП(б) семь раз принимало решения по произведениям Булгакова!). В координатах глобального политлитературоведения скромная фигура Маргариты оказалась на втором-третьем плане. А ведь именно своей Маргарите Мастер сказал вещие слова: "Против меня был целый мир - и я один. Теперь мы вдвоем, и мне ничего не страшно".
Но все-таки было страшно. Известия были жуткими: внезапная смерть сподвижника Сталина - Орджоникидзе, в Париже умирает близкий Булгакову Евгений Замятин, умирает от туберкулеза Илья Ильф - "шариковы" начинали уничтожать "швондеров"... "Мы совершенно одиноки, - пишет в дневнике Елена Сергеевна. - Положение наше страшно". Этот страх и неистребимое желание жить и любить отразились в строках ее дневника. Отражено в нем и то, как развивались взаимоотношения Булгакова с Горьким, который внимательно следил за творческим ростом Михаила Афанасьевича; и случай, пересказанный со слов очевидца, как на спектакле МХАТа в Париже во время исполнения "Боже, царя храни..." публика из русской эмиграции встала; и работа над либретто оперы "Минин и Пожарский" для Большого; и история с письмом Булгакова Сталину в защиту Эрдмана; и рассказ о встрече Нового года с разыгрыванием написанных Булгаковым сцен для домашнего театра из "Мертвых душ"... Но в центре записок - Он, Мастер.
Вот они, эти записи:
12 октября 1934-го. "У М.А. плохо с нервами. Боязнь пространства, одиночества. Думает, не обратиться ли к гипнозу..."
17 октября 1934-го. "Вечером приехала Ахматова. Ее привез Пильняк из Ленинграда на своей машине. Рассказывала о горькой участи Мандельштама. Говорили о Пастернаке".
29 ноября 1934-го. "Действительно, вчера на "Турбиных" были Генеральный секретарь (Сталин. - Ред.), Киров и Жданов. Это мне в театре сказали. Яншин говорил, что играли хорошо и что Генеральный секретарь аплодировал много в конце спектакля".
10 марта. "Опять у Станиславского. Маленький оперный зал в Леонтьевском. Станиславский начал с того, что погладил М.А. по рукаву и сказал: "Вас надо оглаживать". Очевидно, ему уже передали, что М.А. обозлился на его разбор при актерах. Часа три торговались".
11 мая. "Репетиция "Ивана Васильевича" в гримах и костюмах. Без публики. По безвкусию и безобразию это редкостная постановка. Горчаков почему-то испугался, что роль Милославского (блестящий вор - как его задумал М.А.) слишком обаятельна, и велел Полю сделать грим какого-то поросенка рыжего, с дефективными ушами..."
13 мая. "Генеральная без публики "Ивана Васильевича"... К концу пьесы, даже не снимая пальто, держа в руках фуражку и портфель, вошел в зал Фурер - кажется, он из МК партии. Немедленно после спектакля пьеса была запрещена..."
1 января 1940-го. "...Тихо, при свечах, встретили Новый год: Ермолинский - с рюмкой водки в руках, мы с Сережей - белым вином, а Миша - с мензуркой микстуры. Сделали чучело Мишиной болезни - с лисьей головой (от моей чернобурки), и Сережа, по жребию, расстрелял его..."
10 марта 1940-го. "16.39. Миша умер".
"Чего хочет женщина, того хочет Бог". Ее богом был Мастер.